зарисовка с натуры
Действующие лица:
Лена
Анжела
Виталия
Антонина
Злата
Медсестра
Охранница
Полицейский
Послеродовая палата. Раннее-раннее утро. Тусклый свет из окна.
В палате пять кроватей. Рядом с кроватями стоят кроватки для малышей.
В глубине через стекло палаты виден коридор.
Антонина и Злата качают младенцев на руках и сюсюкают с ними.
Лена молча лежит на кровати.
АНТОНИНА. Ути-ути-ути, какие у нас щечки… Наелись мы, накушались… Теперь можно и поспать…
ЗЛАТА. Да-да-да, всё-то мы понимаем, глазёнками хлопаем… А надо глазки закрывать… Ночка еще на дворе…
АНТОНИНА. Тихо-тихо-тихо… Тсссс…
ЗЛАТА. Баю-баюшки-баю… Мммм…
Включается свет. Входит медсестра с ребенком на руках.
МЕДСЕСТРА. Все мочу сдали?
АНТОНИНА. Сдали-сдали.
ЗЛАТА. На подоконнике стоит. В туалете.
МЕДСЕСТРА. Кровь не забудьте. Лаборант придет. К восьми.
АНТОНИНА. Помним, конечно.
Медсестра оглядывает комнату, кладет ребенка в кроватку рядом с Леной.
МЕДСЕСТРА. (толкая Лену в плечо) Мамаша! Мамаша! Дочку принимай. Слышишь меня?
ЛЕНА. Слышу.
Медсестра, выключив свет, уходит. Ребенок плачет, Лена лежит, укрывает голову одеялом, чтобы не слышать плач.
АНТОНИНА. Чё это она?
ЗЛАТА. Я откуда знаю?
АНТОНИНА. Послеродовый стресс, я читала о таком.
ЗЛАТА. Стресс или нет, а ребенка надо кормить.
АНТОНИНА. Стресс пройдет, и покормит.
ЗЛАТА. А если молоко перегорит?
АНТОНИНА. Никто от этого не застрахован.
ЗЛАТА. Странная она какая-то… Неужели не жалко?
АНТОНИНА. Хоть бы водичкой попоила… Эх…
Ребенок Лены затихает.
Антонина и Злата укладывают своих малышей в кроватки и ложатся сами.
Лена встает, забирается на окно, приоткрывает форточку и курит.
Антонина и Злата недовольно ворочаются.
АНТОНИНА. Иди – в туалете кури!
ЗЛАТА. Детей нам простудишь.
АНТОНИНА. Слышишь, нет? Иди в туалет!
ЗЛАТА. Да и вообще, с какой стати тут куришь?
АНТОНИНА. Ребенка лучше покорми!
ЛЕНА. Вас забыла спросить, что мне делать.
АНТОНИНА. Обнаглела, что ли?
ЗЛАТА. Борзота! Вот борзота!
ЛЕНА. Ага-ага.
АНТОНИНА Надо пожаловаться медсестре! Почему мы должны дымом дышать?
ЗЛАТА. Я утром скажу зав.отделением! Она быстро разберется!
АНТОНИНА. Курить в палате нельзя!
ЗЛАТА. В роддоме вообще нигде курить нельзя.
ЛЕНА. И что? (чуть громче) И что?
Антонина и Злата возмущенно переглядываются.
Лена докуривает и снова ложится на кровать.
Плачет ребенок Лены, Лена не реагирует. Ребенок затихает.
Через некоторое время медсестра включает свет и ввозит на каталке Виталию.
МЕДСЕСТРА. Перебирайся на кровать. Чего замерла? Я, что ли, тебя перекладывать буду?
ВИТАЛИЯ. Это куда меня привезли? Я же сказала – в отдельную палату! В отдельную, слышите вы? Где буду только я с ребенком!
МЕДСЕСТРА. Мамаша, слазь с каталки! Мне других развозить надо!
Виталия слезает с каталки и перебирается на кровать.
Медсестра снимает с каталки пакеты с вещами Виталии, ставит рядом с кроватью.
ЗЛАТА. За отдельную палату платить надо.
ВИТАЛИЯ. Самая умная, да? Мы заплатили! Двадцать косарей! А меня сюда, в барак общественный привезли. Куда мои деньги делись, а?
МЕДСЕСТРА. Не знаю, кому вы платили. Мне ничего не платили. Главврач придет, и всё решим.
ВИТАЛИЯ. Когда он придет? Решайте сейчас! Или двадцать косарей возвращайте!
МЕДСЕСТРА. Мамаша, тебе уже сто раз всё объяснили.
Медсестра уходит.
ВИТАЛИЯ. Сволочи! Никакого сервиса! И непонятно куда привезли!
ЗЛАТА. Нормально у нас. Жить можно.
АНТОНИНА. Точно не барак. Штукатурка с потолка не валится – и то ладно. А мне подруги рассказывали, как они рожали. В своем районном… Вот это ужас был. Сейчас хоть роддом можно выбрать и врача, а тогда не было сертификатов этих. Куда прикреплен, там и рожай.
ВИТАЛИЯ. Я выбрала, но что толку? Вот приспичило рожать раньше срока! А врач в отъезде! Учеба у неё! И что в итоге?! Роды принимал непонятно кто! Сначала «тужься», потом «зачем тужишься»! Потом снова – тужься! Потом опять – стой, не тужься! Потом – «ах, ты не так тужишься!» Потом – «ах, ты разорвалась»… И шили без наркоза… А орать нельзя! Терпи молча! Они меня иглой тыкают, нитку через кожу тянут, а я терпи молча!
АНТОНИНА. (смеясь) Терпимолчу нашли! Все мы тут терпимолчи… Права слова не имеем.
ЗЛАТА. Ну это уж как сама себя поставишь. Такое и отношение будет.
ВИТАЛИЯ. И руки непонятно зачем искололи… Как наркоманка стала… Синяки сплошные. В вену они попасть не могли… «Простите, это практикантка…» Трындец! Практикантки моими родами занимаются… Подопытную крольчиху нашли… И вместо платной палаты сюда впихнули. Как бомжиху!
АНТОНИНА. Ну она же сказала, что разберутся. Я бы вот не смогла одна в палате. Скучно же.
ВИТАЛИЯ. Ой, да ладно! А здесь прямо веселуха!
ЗЛАТА. А я бы смогла, только денег жалко… Но я тебя прекрасно понимаю… Я тоже рожала с практикантами. Акушерка послед вытащила и показывает им – «смотрите, это и есть послед». Я лежу, кровью истекаю, а она – смотрите, это послед! Так хотелось ей пяткой в нос пнуть! Чтобы сама в оба смотрела и свою работу нормально выполняла.
ВИТАЛИЯ. Я бы убила на фиг за такое!
АНТОНИНА. А у меня не было практикантов… Мне повезло больше. Да и акушерка толковая. Как-то без слов понимали друг друга…Ну и без разрывов, слава те господи…
ЗЛАТА. В обмороке лежали практиканты, наверно… Вот и не было их у тебя! Бедные студенты… Сутки на роды смотреть… Вот практика, не позавидуешь…
ВИТАЛИЯ. Ну и профессию себе выбрали. Баб я еще понимаю, но когда мужик – гинеколог… Ноги раздвинешь перед ним и неловкость чувствуешь… А он такой – расслабьтесь! Расслабишься тут, пожалуй… Хирург-мужик – это я понимаю, но гинеколог…
ЗЛАТА. Ага, слесарь-гинеколог! Хорошо, что акушеров-мужиков нет… Хотя, может, и есть. Я всегда каркаю… Пойду за вторым сюда и попадется мне мужик-акушер!
АНТОНИНА. Ой, девочки, о родах мы можем говорить бесконечно! Так и будем всю жизнь вспоминать и всем рассказывать… Мама моя постоянно рассказывает, как меня рожала, как я в животе пиналась… И ничем это из головы не выбить! Мужики всю жизнь армию вспоминают, а мы – роддом. Мужики – «а вот ротный наш орал: рота, подъем!», а мы – «и тут акушерка как закричит: тужься!». Мужиков в армии унижали, а нас в роддоме. У них: упал – отжался, у нас: тужься – не тужься.
ВИТАЛИЯ. Да уж! Унижения выше крыши! Реально, что палата наша, что у них казарма…
ЗЛАТА. Не преувеличивайте, никто нас не унижал… Но вспоминать, конечно, будем… Всю жизнь, да. Такое не забывается.
ВИТАЛИЯ. (осматриваясь) А чё, здесь даже туалета нет?
ЗЛАТА. Только раковина.
ВИТАЛИЯ. Двадцать косарей отдать, чтобы в раковину мочиться!
АНТОНИНА. Мочиться ходим в туалет. По коридору прямо до конца, потом налево. В раковине только умываемся, грудь моем перед кормлением.
ВИТАЛИЯ. Охренеть! Куда я попала!
ЗЛАТА. Да нормально.
ВИТАЛИЯ. Нормально в туалет по целому коридору таскаться? Когда кровища из тебя хлещет! А если бы туалет на улице был? Тоже нормально было бы? Подумаешь, под дождем пятьдесят метров пробежаться! Закаливание!
АНТОНИНА. Ну он же не на улице. Две кабинки там. Даже крючки висят, запереться можно. И душ есть. Один, правда. Ждать иногда приходится.
Виталия ходит по палате. Ребенок Лены плачет.
ВИТАЛИЯ. А чё у неё ребенок орет?
ЗЛАТА. У неё всегда орёт.
АНТОНИНА. Послеродовой стресс.
ВИТАЛИЯ. У ребенка?
АНТОНИНА. У матери.
ВИТАЛИЯ. Если её ребенок будет постоянно орать, у меня тоже послеродовый стресс начнется. Пусть титьку сунет! Эй, как там вас? (слегка толкает Лену в плечо) У вас ребенок плачет.
Лена не реагирует.
ЗЛАТА. Ей походу всё равно.
ВИТАЛИЯ. Во даёт!
ЗЛАТА. А твой ребенок где?
ВИТАЛИЯ. А я почем знаю? Сейчас привезут, поди.
АНТОНИНА. Мне тоже не сразу привезли. Всем по-разному.
ВИТАЛИЯ. А она так и лежит целыми днями?
АНТОНИНА. Да мы все ночью сегодня родили.
ЗЛАТА. Не знаем пока, что днем будет.
Ребенок Лены то плачет, то замолкает…
ВИТАЛИЯ. Мдааа. До утра все равно придется с вами тусоваться. Давайте хоть познакомимся. Виталия. Можно Витой.
ЗЛАТА. Злата.
АНТОНИНА. Вита, Злата… Красивые имена у вас. А я просто Антонина.
ВИТАЛИЯ. Тоня? Как в кино… Черно-белом… С Рыбниковым целовалась, помните? Им еще нос целоваться мешал… Люблю советские фильмы! Настоящие такие…
ЗЛАТА. «Девчата»! Тося Кислицына!
АНТОНИНА. Но там её Настей звали, Анастасия – Тося. А я Антонина. Тоня. Про меня кино не сняли еще… Не люблю своё имя. Мама говорит, раньше модно было – Антонины, Алевтины, Альбины… Везде и повсюду. В её молодости… Вот она меня так и назвала! Сейчас в моде – Насти, Даши, Кристины, Милены… Ну и ваши – Златы и Виты – тоже в ходу… А я как вчерашний день, как рудимент…
ВИТАЛИЯ. Про Тоню тоже какой-то фильм видела… Но сейчас сходу не вспомнить…
ЗЛАТА. Фильмов всяких как грязи. Особенно сериалов. Разве все упомнишь?!
ВИТАЛИЯ. Да и песни про Тоню есть… Хиты! Я в караоке люблю вот эту петь! (запевает, немного фальшивя)
«В Москве, в отдалённом районе,
Двенадцатый дом от угла,
Чудесная девушка Тоня
Согласно прописке жила».
ЗЛАТА. Да-да, классная песня! Помню, еще и Пугачиха песню пела про Тоню…
ВИТАЛИЯ. Так что не прибедняйся! Вот про наши имена даже песню не придумали! Антонина – все-таки не Фёкла-свёкла, не Фрося какая-нибудь и не Марфа.
Возвращается медсестра с ребенком. Отдает ребенка Виталии и уходит.
АНТОНИНА. Ну вот и ты дождалась своего!
ЗЛАТА. Свою!
Виталия берет малыша, сюсюкает с ним, меняет подгузник, пеленает…
Лена залезает на окно, начинает в форточку курить.
ВИТАЛИЯ. Это она чё делает? Чё она делает?
АНТОНИНА. Курит. Ведь пять минут назад курила!
ЗЛАТА. Не пять, десять где-то… Мы уже ругались с ней. Бесполезно!
ВИТАЛИЯ. Курит?! Это она не курит, а дочь мою простужает! Закрой форточку! Эй! Закрой форточку, дура!
АНТОНИНА. Закрой форточку, слышишь, что тебе говорят? Просят тебя по-хорошему.
Лена поворачивается, смотрит с насмешкой и выдыхает дым в палату.
ВИТАЛИЯ. Чё она делает? Я не поняла!
ЗЛАТА. Дышать уже нечем!
ВИТАЛИЯ. Надо пожаловаться главврачу!
ЗЛАТА. Надо зав.отделением в курс поставить! Я слов на ветер не бросаю!
АНТОНИНА. Совесть-то есть у тебя?
ВИТАЛИЯ. Прокурила она свою совесть!
АНТОНИНА. Если своего ребенка не жалко, о чужих подумай!
ЗЛАТА. Если ей своего не жалко, то чужих и подавно!
ВИТАЛИЯ. Обнаглевшая просто! Я сейчас дежурного врача вызову и охрану позову!
ЗЛАТА. Не обнаглевшая, а оборзевшая! Борзота!
АНТОНИНА. Эй, ты! Слышишь, что тебе говорят?
ВИТАЛИЯ. Нет, ну я в шоке вообще!
ЗЛАТА. Будешь штраф платить! Мы тебе покажем! Мы тебе устроим!
ЛЕНА. Да пошли вы нах…!!!!!
Конец фразы перекрывает плач ребенка.
Но заметно, что слова Лены сильно впечатлили других матерей.
АНТОНИНА. Что она сказала?!
ЗЛАТА. Как она посмела?!
АНТОНИНА. И это слышат наши детки…
ВИТАЛИЯ. Слышь, ты, малолетка грёбанная! Я тебя засужу! За нецензурную брань на 15 суток будь любезна! Поняла? И не просто в камере отсиживаться будешь, а на исправительные работы пойдешь! Будешь полы в подъездах мыть! Мы плевать и окурки бросать, а ты мыть за нами!
АНТОНИНА. Её и 15 суток не исправят. Сейчас вся молодежь такая.
ЗЛАТА. Но вот не надо всех под одну гребенку! Нормальные тоже есть…
ВИТАЛИЯ. Я двадцать косарей заплатила, чтобы меня матом крыли! Охренеть! А я прямо сейчас и пойду разбираться! Пусть её от нас убирают! Я с ней в одной палате точно не останусь!
Лена, докурив, ложится на кровать и укрывается одеялом.
Виталия уходит. Через недолгое время возвращается.
АНТОНИНА. Ну что?
ВИТАЛИЯ. Через пару часов уйду от вас в индивидуальную палату. Ждем главврача. Как он придет, так они всё уладят.
АНТОНИНА. Здесь, как и в нашей стране, зависит всё от руководителя. А дежурный врач на что? Если все документы и чеки на руках…
ВИТАЛИЯ. Сказали, дежурному врачу не до пустяков, пятые роды за ночь принимает.
ЗЛАТА. А про эту-то узнала чего? Сказала, что она курит прямо тут? Нет других палат, чтоб перевести от нас?
ВИТАЛИЯ. Узнала… Скоро уйдет она. Тоже главврача ждет. Отказку написать.
АНТОНИНА. Какую отказку?
ВИТАЛИЯ. Ну отказ от ребенка. Бланки и образцы у главврача. Копии с документов будут делать. Теперь всё через главврача. Раньше можно было и у дежурного врача подписать…
АНТОНИНА. Так она ребенка бросить хочет?
ВИТАЛИЯ. Она его уже бросила. Вон кричит. Некормленый.
ЗЛАТА. В этом случае неизвестно что лучше. С такой мамой оставаться или в детдоме воспитываться…
АНТОНИНА. В любом случае – с мамой лучше.
ВИТАЛИЯ. Смотря какая мама.
АНТОНИНА. Да какая бы ни была!
ЗЛАТА. И нам теперь мучиться, пока главврач не придет?
ВИТАЛИЯ. Такие у них порядки. Типа надо мамаше немного с ребенком побыть… АНТОНИНА. Вдруг передумает бросать…
ЗЛАТА. Такая не передумает.
АНТОНИНА. Пожалей ребенка-то, а? Кричит-надрывается всю ночь… Грыжа будет…
ВИТАЛИЯ. Что ты с ней говоришь еще! Плюнь да разотри.
ЗЛАТА. Я знаю много баб, они себя чайлдфри называют, детей не хотят и всё тут. Типа свобода важнее…
ВИТАЛИЯ. Ты не путай. Чайлдфри сознательно не беременеют, предохраняются. Это их право, их выбор. У нас свободная страна. А тут кукушка. Птенца бросает, не нужен ей малыш.
Входит Анжела с сумкой. За ней медсестра с бельем.
Анжела располагается на свободной кровати. Медсестра уходит.
АНЖЕЛА. Отмучились, и то ладно. А теперь уж – как Богу угодно… Меня Анжелой зовут. Думаю, я к вам надолго.
АНТОНИНА. Я – Антонина. А это Злата и Вита. Тут дольше трех-четырех дней никого не держат. Так что не надейся, это не курорт!
АНЖЕЛА. Вас не держат. А меня будут держать. У меня дочь забрали. Недоношенная немного. Когда вернут – не знаю. А я ему говорила, что мне не выносить… Возраст уже немаленький, а ему все равно… Хочу, говорит, дочку…
АНТОНИНА. Мужики не понимают, что ребенка родить – это не в магазин за куклой сбегать… У меня вон все зубы расшатались, пока беременная ходила. А ноги как отекали… Страшно вспомнить.
ЗЛАТА. А я нормально отходила. Даже без токсикоза. Хотя две пломбы тоже повылетали.
АНЖЕЛА. Вы хоть выносили, а я недоносила… В тридцать шесть недель родила.
ЗЛАТА. Для недоношенных тут специальные палаты. Там камеры стоят с кислородом вроде. Уход будет двойной. Да и тридцать шесть недель – это почти нормально. Бывает, рожают еще раньше, и нормально дети растут. Так что волноваться не стоит.
АНЖЕЛА. Я и не волнуюсь. Волнуюсь только за молоко… Перегорит ведь. Чем кормить буду?
ВИТАЛИЯ. Смеси-то никто не отменял!
АНТОНИНА. Ой, про смеси лучше не надо. Сейчас на них такие цены… Как будто не из сухого молока делают, а из золотого порошка!
АНЖЕЛА. Нет у нас денег на смеси. Да и вредно это. Титькой надо кормить. Всех титькой кормила… А если уж перегорит, то коровьим молоком придется… Главное, чтоб не очень жирным.
ВИТАЛИЯ. Потом не девушка, а корова вырастет!
АНТОНИНА. Вита, ну ты что?
ВИТАЛИЯ. А что?
АНЖЕЛА. Но врачи рекомендую козьим. А где его в городе взять? Хоть свою козу на балконе заводи.
ВИТАЛИЯ. Если козьим кормить, не девушка вырастет, а ко…
АНТОНИНА. Вита!
ВИТАЛИЯ. Молчу-молчу. Бееее…
ЗЛАТА. Так ты спроси, надолго ли ребенка забрали. Сцеживаться будешь. И всё.
АНЖЕЛА. Было бы у кого спросить… В ординаторскую постучать, что ли?
АНТОНИНА. Подойди на пост, они тебе скажут. Имеешь право знать. Там всегда медсестра дежурит.
АНЖЕЛА. Пойду и правда спрошу. Сердце не на месте.
Анжела выходит.
ВИТАЛИЯ. Вот еще цыганку к нам подселили. Для полного трэша.
АНТОНИНА. Может, она и не цыганка. Просто черненькая. Загорелая.
ЗЛАТА. В солярии пересидела, ага!
ВИТАЛИЯ. Всё равно нерусь какая-то.
АНТОНИНА. Девчонки, ну страна у нас большая. Многонациональная. Терпимей надо быть. Все мы женщины. Черненькие, беленькие, рыженькие… Все – матери!
ВИТАЛИЯ. Я двадцать косарей за свою нетерпимость заплатила. Только что толку. Тусуюсь тут с вами, многонациональными, блин.
АНТОНИНА. Скоро уже отправишься в свои хоромы.
ЗЛАТА. С телевизором, что ли?
ВИТАЛИЯ. И телевизор, и вай-фай, и микроволновка. И даже – холодильник! Мечта, а не палата!
ЗЛАТА. Круто! Прям – как дома.
АНТОНИНА. У нас тоже есть холодильник. В коридоре.
ЗЛАТА. У нас на сколько палат? Места в нем не хватает никогда. А у неё свой личный будет! И прямо в палате! Никуда ходить не надо.
ВИТАЛИЯ. Буду киношки смотреть и музычку слушать… Я разных фильмов и детских песенок спецом накачала!
АНТОНИНА. Ну все-таки за три дня удовольствия не стоило двадцать тысяч платить… Могла бы и перетерпеть… В обычной палате.
ВИТАЛИЯ. А я и не плачу, муж заплатил! Потому что любит меня! А если любит, пусть платит! Впервые папой стал, от счастья сам не свой!
АНТОНИНА. Повезло, что муж богатый…
ВИТАЛИЯ. С бедным я бы и не стала!
Возвращается Анжела.
АНЖЕЛА. Ничего не сказали. Сами пока не знают. Придет главврач, примет решение.
АНТОНИНА. И тут главврач, везде главврач. Чуть что – главврач.
Плачет ребенок Лены.
АНЖЕЛА. Мать-то спит, что ли? Не слышит?
АНТОНИНА. У неё послеродовой стресс.
АНЖЕЛА. Что?
АНТОНИНА. Ну болезнь такая. Психологическая. Не проснулся пока материнский инстинкт.
АНЖЕЛА. У кого?
АНТОНИНА. У матери! Не чувствует она к ребенку ничего, вот и лежит…
ЗЛАТА. Ну что ты всем про стресс втираешь, Тонь? Может, и нет никакого стресса! Ты же не психоаналитик. Поставила диагноз – стресс! А если у неё другая причина?
АНТОНИНА. Ну а какая причина еще может быть?
Анжела подходит к Лене, толкает в плечо. Потом трогает ей лоб.
АНЖЕЛА. Да она в горячке вся… Из-за молока это! Сцеживаться надо! У тебя тридцать девять, наверно… Титьки-то как кирпичи! Эй, как тебя зовут-то? Слышишь меня? Как зовут-то?
ЛЕНА. Лена.
АНЖЕЛА. Лена? Я тебе сейчас парацетамола дам. Выпьешь! Поняла меня?
ЗЛАТА. Еще лечить её надумала.
ВИТАЛИЯ. Таких не лечить, а мочить надо.
ЗЛАТА. Как говорит наш президент – «мочить в сортире»?
ВИТАЛИЯ. Именно!
АНТОНИНА. Он так про террористов говорил. А не про молодых глупых мамочек…
ВИТАЛИЯ. Они не лучше террористок, дети их после детдома – мины замедленного действия…
Анжела копошится в своей тумбочке, находит таблетки, наливает в стакан воды.
АНЖЕЛА. (Лене) Вот – пей. Парацетамол и анальгин, температура спадет. Только сразу две.
Лена пьет таблетки.
ЛЕНА. Плохо мне.
АНЖЕЛА. Еще бы не плохо… Дитя кормить надо, природа всё продумала. Сцеживай давай молоко!
ЗЛАТА. Молоко горькое после таблеток будет.
АНЖЕЛА. Пока еще эти таблетки в кровь впитаются… Сцеживай, а я покормлю из бутылки.
ЛЕНА. Не хочу я его кормить.
АНЖЕЛА. Кого – его?
ЛЕНА. (показывая на кроватку) Его.
АНЖЕЛА. Её, девочка у тебя. Отец-то где у дочки? На него, что ли, ты обиделась? Ребенок-то не виноват. Ребенок чистым рождается. Как белый лист! И никого у него нет сейчас, кроме матери. Мать ему – как Бог.
ВИТАЛИЯ. Она же тебе ясно сказала, что не хочет кормить! А ты ей про материнство собралась проповедовать?
АНЖЕЛА. Говорю, как есть.
ВИТАЛИЯ. У тебя так есть, а у неё – по-другому! Не так! Тут дело даже не в материнстве, а в пофигизме к ближнему! Ребенок голодает, плачет, лежит – обкаканный, обсиканный, может…А ей пофиг!
АНТОНИНА. И правда. Анжела, вот ты к ней подошла, переживаешь за её дочку, хотя она тебе чужая. И так бы каждая нормальная женщина сделала, да и мужик бы не устоял…
ЗЛАТА. А она одеялом укрывается от плача! Слышать не хочет крика о помощи. От младенца ведь! От беспомощного!
АНТОНИНА. Вот и я про это… Как аппетит во время еды приходит, так и материнство во время заботы просыпается! Если не заботиться, то ничего и не проснется.
ЗЛАТА. Да-да, такие и на улице мимо пройдут, если вдруг чего. Руки не протянут.
АНТОНИНА. Бессердечные.
АНЖЕЛА. Да ладно вам, девочки!
ЗЛАТА. Бессовестные.
ЛЕНА. Да что вы, суки, понимаете? Смысл вашей жизни – найти кобеля побогаче и сношаться с ним почаще! Святош-то не стройте из себя. Мамашки хреновы! Самки вы обыкновенные! Позёрши!
ВИТАЛИЯ. Чё? Девчонки, вы её утешаете, а она нас вона как… Суками называет. Не вздумайте её больше утешать! Пусть мы суки и самки. Пусть! Но она такая же. Природой рождена самкой и сукой. Просто слабая она, а слабых жалеть нельзя, их добивать надо, чтоб они таких же слабых не плодили. Только слабаки детей своих бросают!
АНТОНИНА. Лен, ты вон лучше титьку ребенку дай. А не сквернословь.
ВИТАЛИЯ. Она просто завидует, что у нас кобели побогаче! (Лене) Ты вот скажи мне, откуда у тебя дочь бы родилась, если бы с кобелем своим не сношалась? Разница только в том, что мы берем на себя ответственность за воспитание ребенка, а ты нет! Мы расплачиваемся за то, что не предохранялись, а ты сухой из воды собралась выходить!
АНТОНИНА. Вит, ну хватит.
ВИТАЛИЯ. А что хватит? Задрала она уже!
ЗЛАТА. Девчонки, ну что мы и правда, как суки, лаемся и лаемся с ней… Про малышей своих забыли совсем…
Входит медсестра.
МЕДСЕСТРА. Палату покиньте, проведем кварцевание. Кому не встать, одеялом укройтесь. Мамаши, слышите меня?
ВИТАЛИЯ. Ну вот придумали с утра пораньше… Лампы тут допотопные! Давно уже новые безвредные изобрели… Закрытого типа…
МЕДСЕСТРА. Такие только в платных палатах.
ВИТАЛИЯ. А я и должна быть в платной!
Все женщины берут малышей и выходят. И Анжела выходит.
МЕДСЕСТРА. (Лене) Мамаша, слышишь меня? Покинь палату.
ЛЕНА. Отстань.
МЕДСЕСТРА. Одеялом тогда укройся.
Медсестра включает лампу с синим светом, укрывает пеленкой кроватку с Лениной дочкой и уходит.
Всех женщин видно через стекло палаты. Они качают в больничном коридоре своих младенцев. И слышно их разговоры…
ВИТАЛИЯ. Девчонки, придумали, как детей назовете?
АНТОНИНА. Муж Варварой предлагал, но я отказалась! Имя времен динозавров. Назовем Полиной.
ЗЛАТА. А мы Машенькой хотим.
ВИТАЛИЯ. А я пока не решила. Выбираю между Верой и Надеждой…
АНТОНИНА. А заметили, что у нас у всех дочки? Как будто специально так подобралось…
ЗЛАТА. Это случайно. Просто мы рожали почти в одно время. Тут во всех палатах разнополые.
АНТОНИНА. Во всех разнополые, а у нас – нет. Прямо дамский день сегодня… Я вот постоянно думаю, какими будут наши дочки, когда вырастут… На нас же все похожи будут… Я так хотела дочку! А муж – сына роди, сына роди! Я вот сразу, как подрастет, в музыкалку отдам. Сама бросила, так всю жизнь жалею…
ВИТАЛИЯ. Ну и зря, все дети ненавидят музыкалки! Лучше уж в восточные танцы. Там такие костюмы, просто обалдеть и глаз не отвести. Или в бальные можно! И осаночка будет, и походка. И вкус сформируется, как надо… С костюмами разными… Я вот танцевать обожаю! Не профи, но танцую – залюбуешься! Клубы – это про меня. Зажигаем там с подругами!
ЗЛАТА. А я только в спорт. Чтобы фигура была подтянутой. Сама в гимнастике отпахала будь здоров! И сейчас в фитнес и бассейн хожу. До седьмого месяца гантели поднимала… Без спорта никуда. Движение – жизнь. Вот и рожать было легко… Мышцы в тонусе… Никаких растяжек теперь на животе… Перед мужем не стыдно.
АНТОНИНА. А я так хотела, чтобы муж при родах присутствовал. Даже договорилась с врачом. А муж отказался. Я, говорит, крови боюсь, в обморок упаду. А теперь я согласна с ним. Хорошо, что его не было рядом… Не откачали бы. Мужики – слабый пол, это правда.
ЗЛАТА. Я читала, что совместные роды сильно сближают. Но честно, как-то не хочется, чтобы мой меня в таком виде видел… Я бы не о родах думала, а о нем… Как бы позу покрасивее выбрать… Как бы ноги перед акушеркой посексуальней раздвинуть…
ВИТАЛИЯ. А мы с мужем сразу договорились, что таинство рождения на то и таинство, что лишних людей в него лучше не посвящать. Только женщина – хранительница тайны!
АНТОНИНА. Какой же муж – лишний? Тоже ведь участие принимал! Пыхтел, сопел…
ВИТАЛИЯ. Ага, скажи еще – стонал, вздыхал!
ЗЛАТА. В таинстве зачатия участвовал.
ВИТАЛИЯ. Ну и пусть в таинство зачатия оба посвящены, а таинство рождения – это женская доля. Исключительно женская.
Лена садится на кровать. Анжела возвращается в палату. Теперь не слышен разговор за стеклом…
У Лены звонит телефон.
ЛЕНА. Алло, да! Третий этаж! Никак. Жду. Давай!
АНЖЕЛА. Зачем они этой лампой светят – непонятно. Нет у нас никаких бактерий. Покорми хоть доченьку! Как там тебя? Лена?
ЛЕНА. Ты чего пришла?
АНЖЕЛА. А чего мне в коридоре стоять, что ли? Я смотрю, тебе ничего от этой лампы не делается. Так и мне уже ничего не будет. Пугают только. Говорят, главное – не смотреть на неё, глаза заболят… Я не буду смотреть. Мне знаешь, сколько лет? Вдвое больше, чем тебе! Чего мне бояться? Я уж пятерых сыновей родила. Во как! А муж, старый остолоп, всё дочку просил… Подружки смеются, что у меня хроническая беременность. Всегда с пузом. Пять наследников ему родила! Наследовать-то нечего… Ютимся в двушке… А он – дочку хочу, дочку роди… Я ему в ответ – ты этих-то воспитай! На ноги поставь! Пять парней у тебя! Старший-то в техникуме уже, так отдельно жить начал – с девушкой, а другие-то – мал мала меньше. Младший в садик ходит. Теперь вот дочка. Алёнушка. Алёнушкой назовём. Недоношенную родила… Ну ничего, справимся! Знаешь, чего я больше всего боюсь? Что молоко перегорит у меня. Пока она там… Грудь горит прямо. Я ему сказала про это. Так он мне – домой без молока не пущу! Так и сказал! Говорит, пятерых парней выкормила, а на дочку молока не хватит? Старый дурак! Сцеживать надо… Лен, а ты чего свою-то не кормишь? Есть молоко-то у тебя? Лен? Девчонки говорят, стресс у тебя… Но дочке кушать надо… Лен! (в ответ – тишина) Лен, а можно я твою дочку покормлю? Чтоб молоко не перегорело… А? Лен? Я недолочко. Чтоб грудь мне рассосала маленько…Можно? Лен?
Лена кивает. Анжела кормит дочку Лены.
Входит медсестра, выключает лампу.
МЕДСЕСТРА. Не понимаете, что это вредно? Сидеть под лампой.
АНЖЕЛА. Жить тоже вредно.
МЕДСЕСТРА. (Анжеле) А вы, мамаша, вроде опытная… Должны понимать… Я же укрыла ребенка пеленкой… А вы его облучаете.
АНЖЕЛА. Сами забрали дочку мою. А если молоко перегорит? Меня без молока домой не пустят.
Медсестра пожимает плечами и уходит. Возвращаются остальные женщины.
ВИТАЛИЯ. Ты её ребенка кормишь? Оно тебе надо?
АНЖЕЛА. Надо, раз кормлю. Лучше с маститом мучиться, что ли?
ЗЛАТА. С молоком же что-то передается… На генном уровне.
АНТОНИНА. Кормилицей станет. Второй матерью.
ВИТАЛИЯ. Лучше молокоотсос купи! За пять штук вообще нормальные есть.
АНЖЕЛА. Где бы деньги на него еще взять…
ЗЛАТА. Муж – лучший молокоотсос. С мужем никакой мастит не страшен.
АНТОНИНА. Не каждый муж молоко отсасывать согласится.
ЗЛАТА. А ты его и не спрашивай. У матери же сосал титьку? Вот и пусть в детство впадает! Жену спасает!
Входит медсестра с пакетами и букетом. Ставит пакеты на стол.
МЕДСЕСТРА. Передачки приехали. Все пакеты подписаны, сами смотрите – где чьё. (Виталии) Цветы вам от мужа.
ВИТАЛИЯ. Я думала, мои спят еще! А они мне уже гостинцев припёрли!
Анжела возвращает дочку Лены в кроватку. Женщины разбирают принесенные пакеты. Виталия обрезает стебли и ставит цветы в бутылку из-под минералки. Лена находит свой пакет, распаковывает коробку с детским питанием и достает оттуда банку пива. Другие тоже изучают свои гостинцы. Женщины не сразу замечают, что Лена пьет пиво…
АНТОНИНА. Ну вот сказала, что красные яблоки и мандарины нельзя! Всё равно принесли!
ЗЛАТА. Да мне тоже всякой фигни накупили! Привет диатезу!
АНЖЕЛА. А мне молочную смесь передал…Как чувствует, что боюсь за молоко свое… Вот и всю жизнь так. Ругает-ругает, а потом выручает…
ВИТАЛИЯ. Пивом пахнет…
ЗЛАТА. Вон пьет.
ВИТАЛИЯ. Эй, ты чего из послеродовой палаты пивнуху делаешь?
АНЖЕЛА. (Виталии) Ну тихо-тихо! Не кричи… Надо же по-хорошему. (Лене) Леночка, нельзя пиво после таблеток пить. Сердцу тяжело будет…
ВИТАЛИЯ. Она по-хорошему не понимает!
ЗЛАТА. Да у неё и сердца нет.
АНТОНИНА. Как не стыдно! Посмотрите вы на неё!
ЛЕНА. Стыдно – у кого видно.
ЗЛАТА. А по тебе видно, что тебе не бывает стыдно?
ЛЕНА. Так и есть.
ВИТАЛИЯ. По ней видно, что ни о ком она не думает кроме себя.
ЛЕНА. И это верно.
АНТОНИНА. Ты не могла бы пиво попить чуть позже, когда из больницы выйдешь?
ЛЕНА. Когда хочу, тогда и пью.
ВИТАЛИЯ. Слышь, ты, мразота малолетняя! Пошла вон отсюда! Жди врача или кого ты там ждешь в коридоре! А лучше на улице! Пошла, тебе говорят!
ЛЕНА. Никуда не пойду. Напугала ежа голой жопой!
ВИТАЛИЯ. Пойдешь, еще как пойдешь! Задрала меня! Как же ты меня задрала!
Вита хватает подушку и начинает ею лупить Лену. Та отнимает подушку и хватает Виту за волосы. Вита визжит.
ЗЛАТА. Девчонки, ну что мы смотрим? Она и нас так… На кулак намотает…
АНТОНИНА. Надо Витку спасать.
АНЖЕЛА. Я, чур, в этом не участвую!
Антонина и Злата берут подушки и лупят ими Лену. Лена отпускает Виту, Вита начинает пинать Лену и бить кулаками.
АНТОНИНА. Витка, потише. Убьешь ведь.
ВИТАЛИЯ. Пусть сдохнет, сука! Пусть сдохнет, тварина!
ЗЛАТА. Витка права, не место ей среди нас.
ВИТАЛИЯ. И ребенка её прибить надо! Чтоб такая же тварь не выросла!
АНЖЕЛА. Ребенка не трожь! Ты что?
Анжела отодвигает кроватку с ребенком Лены в сторону.
ВИТАЛИЯ. А что? Недалеко яблоко от яблони падает… Вот увидите!
АНТОНИНА. С ребенком – это уже перебор.
ЗЛАТА. Что-то она притихла.
АНТОНИНА Мы её не убили?
ЗЛАТА. Надо пульс пощупать.
ВИТАЛИЯ. Ничего щупать не надо. Сдохла и ладно. Туда ей и дорога.
АНЖЕЛА. Плохих людей не бывает, жизнь у неё, значит, непростая была.
ВИТАЛИЯ. Чтоооо?
ЗЛАТА. Ты её защищаешь, что ли?
АНЖЕЛА. Оно мне надо? Никого не защищаю.
ВИТАЛИЯ. Вот и помолчи!
АНЖЕЛА. Просто вы так набросились на неё. Не разобравшись…
Лена поднимается с пола и садится на кровать.
АНТОНИНА Вон цела и невредима.
ЗЛАТА. Да что таким будет.
ВИТАЛИЯ. Порвала мне комбинацию, падла! Ты хоть знаешь, сколько моя комбинация стоит? Ты сто долларов сейчас порвала! Это если со скидкой, а без скидки, то и все пятьсот!
ЗЛАТА. Она доллары в руках не держала ни разу, что ты ей объясняешь?
ВИТАЛИЯ. А сейчас ей тоже всё разорву.
Виталия берет ножницы и идет на Лену, начинает расстригать ей кофту. Лена сначала не реагирует, молча наблюдает, потом вырывает ножницы из рук Виталии.
ЛЕНА. Я тебе под ребра эти ножницы пущу, хочешь? Ну, чего уставились? Кого первого пырнуть? Налетай – подешевело!
ВИТАЛИЯ. Она больная! Она чокнутая!
ЗЛАТА. Ты только сейчас это поняла?!
АНТОНИНА. В тюрьму её надо! Изолировать!
Лена встает и надвигается на других рожениц, угрожающе держа ножницы. Все женщины хватают детей и выбегают из палаты. Анжела тоже уходит. Лена хочет выбежать за ними, но они держат снаружи дверь, не выпускают.
ЛЕНА. Дешевки! Ненавижу! Уродины! Твари!
Лена подходит к кровати Виталии и начинает всё расстригать: сначала принесенные цветы, гостинцы, одежду, потом пододеяльник, подушку… Из подушки летят перья. Потом стрижет вещи других рожениц. Женщины наблюдают через стекло за происходящим.
ЛЕНА. Курицы! Так вам и надо! Ко-ко-ко-ко! Кудахчут, кудахчут! Ненавижу!
Вбегает охранница.
ОХРАННИЦА. Что такое тут происходит?
ЛЕНА. Пошла отсюда! Если подойдешь, я убью ребенка!
ОХРАННИЦА. Ты что? Это же дочь твоя!
ЛЕНА. Пошла отсюда, кому говорю!
ОХРАННИЦА. Ты отказную можешь прямо сейчас написать, не надо ждать ничего. Дежурный врач разрешил. Иди и напиши в свободной форме, а я ребенка унесу в детскую. Потом можешь идти, куда хочешь… Никто тебе слова не скажет против.
ЛЕНА. Пошла отсюда, дура! Или я за себя не ручаюсь. Когда захочу, тогда и свалю! Попробуй только скажи мне что-нибудь против! Ну! Не поняла меня, что ли?!
Охранница выходит. Лена пьет пиво. Несмело заходит Анжела.
АНЖЕЛА. Лена! Леночка! Ты давай успокойся. Тебе нельзя нервничать. Ты мне скажи, что у тебя случилось. А то они налетели на тебя, не разобравшись. Стресс у тебя, я знаю. Но стресс пройдет скоро. Отец-то доченьки твоей где сейчас? Может, ему позвонить? Поддержит тебя, слова нужные подберет…
ЛЕНА. Нету отца.
АНЖЕЛА. Ну как это нету? У всех детей есть отец.
ЛЕНА. Изнасиловали меня. В подъезде.
АНЖЕЛА. Боже мой. Как я тебя понимаю… Это же травма какая… Непросто с этим жить, ох, непросто… К психологу тебе надо… К врачу. Таблетки какие пропишет…
ЛЕНА. От изнасилования таблетки не помогают.
АНЖЕЛА. Сейчас каких только таблеток не изобрели… Но тут уж только время, время – лучший лекарь… Как забудется, так и отболит… А кто тебе передачку сегодня принес?
ЛЕНА. Сожитель.
АНЖЕЛА. А удочерить он не хочет, нет?
ЛЕНА. Кого удочерять? Того, кого в подъезде зачала непонятно с кем? Гены маньяка?
АНЖЕЛА. Дочка твоя все-таки….
ЛЕНА. И что?
АНЖЕЛА. Неужели не чувствуешь к ней ничего?
ЛЕНА. Неа. Ничего не чувствую!
АНЖЕЛА. А ты посмотри в глаза дочке, посмотри! Кровиночка твоя! Бывает, мамашки родят ребеночка и ничего к нему не чувствуют. А как в глаза глянут, так и просыпается в них чувство-то материнское. Искра вспыхивает… Ведь сегодня не только дочка твоя родилась, сегодня ты сама как мама родилась… Я тоже, когда первенца родила, не сразу осознала, что мамой стала… Смотрела на него и что делать не знала… Все женщины проходят через это, Леночка… Мамой ты стала, понимаешь, что это значит?
ЛЕНА. Неа. Не понимаю.
АНЖЕЛА. Посмотри ребенку в глаза!
ЛЕНА. Лишнее это. Я всё давно решила.
АНЖЕЛА. Разве доченька может быть лишней? Я бы забрала твою девочку к себе… Но у нас двушка, самим негде спать… Даже не знаю, чем помочь тебе… Какой же это грех – в подъезде насиловать. Вот жизнь какая пошла! Сейчас по улице страшно ходить. Бандитизм сплошной. И всё это от недостатка любви. Мало люди друг друга любят. Надо любить людей, любить детей. Чтобы из детей хорошие люди вырастали… Бог его накажет, я знаю! Бог-то всё видит! Точно накажет! А может, это судьба… Ты веришь в судьбу? Я вот верю в судьбу… Всё должно было именно так и случиться… И эта девочка должна была родиться именно так… Подарок судьбы. Неожиданный подарок судьбы! Дети – это же цветы жизни!
ЛЕНА. Но пусть они растут на чужой клумбе!
АНЖЕЛА. А на твоей клумбе? Что будет расти? Что будет на твоей клумбе? Сорняки? Или пустырь? Мёртвая земля? Холодные камни? А, Лен?
Лена открывает вторую банку пива.
ЛЕНА. Заткнись, дура! Достала! Никто меня не насиловал. И отец у ребенка есть! Ждет меня в ночном клубе, чтобы отпраздновать свободу! Без пуза я ему больше нравлюсь! Да и себе тоже!
АНЖЕЛА. Не поняла… Это правда?
ЛЕНА. Еще какая! Я пошутила – ты поверила! Шуток не понимаешь! А теперь мозг мне компостируешь! Кто меня изнасилует? Ты на меня посмотри! Я сама кого хошь изнасилую!
АНЖЕЛА. Зачем рожала тогда, Леночка? Аборт бы сделала. Пять минут – и готово!
ЛЕНА. Зачем-зачем… Твое какое дело? Вот твое какое дело? Я отчитываться должна перед тобой? Ты кто такая вообще? Чего в душу лезешь? Кто тебя об этом просил? Лечить меня кто просил? Сейчас мне ребенок не нужен, а потом вдруг передумаю – заберу из детдома.
АНЖЕЛА. А если усыновят?
ЛЕНА. Найду.
АНЖЕЛА. А если не найдешь? Есть ведь тайна усыновления.
ЛЕНА. Нового рожу!
АНЖЕЛА. Ребенок – не щенок ведь. Завести, потом отдать, другого завести…
ЛЕНА. Щенок и есть! Проще надо к жизни относиться. Слишком много выдумываем о себе. На самом деле такие же звери, как все, такие же млекопитающие! Живем инстинктами. А животные разве пекутся о потомстве? Родили и забыли! Мир – большой зоопарк! С клетками, с этими вашими двушками. Нет бы на волю бежать, но мы в клетках соглашаемся жить, по чужим правилам. По чужой морали! На хрена вообще нужны эти дети людям? Как их прокормить? Нищету плодить? Дети государству только нужны! Демографию повышать, налогоплательщиков множить… Вот пусть государство о них и заботится! О взрослых не заботится, а о детях придется! А то цветы жизни, цветы жизни… Ты в зеркало когда последний раз смотрелась? Вот посмотрись! Что с тобой эти цветы сделали! Ты на полтос выглядишь! У тебя уже климакс на лице проступил, а ты всё новых щенков рожаешь! Что же эти цветы жизни из тебя всю молодость высосали, а? Морщинами тебя изукрасили! На грудь свою посмотри! Хотя какая грудь! Титьки у тебя какие, посмотри! Даже не титьки, а дойки двухлитровые! Вымя у тебя висит вместо груди! Ты пойдешь гулять с дочкой на детскую площадку, и ни одна мамзеля там не усомнится, что это бабка с внучкой на прогулку вышли! Стоила ли твоя молодость пятерых детей? Которые скоро будут жить отдельно, звонить только по праздникам! И никто тебе в старости стакан воды не поднесет! Не надейся! Поднесут только если – с цианистым калием… Чтобы побыстрей двушку твою нищенскую унаследовать! Если дети цветы жизни, то матери – навоз! Из навоза эти цветы и вырастают…А я не хочу становиться навозом…
АНЖЕЛА. Знаешь, что мне сейчас хочется больше всего?
ЛЕНА. Ну?
АНЖЕЛА. (робко) Убить тебя. Вот взять и убить. Стереть со света белого… Смыть… Вот ты есть – и вот тебя нет. Как будто и не было… (спохватившись) Прости, прости… Что я говорю… Прости…
ЛЕНА. (смеясь) Но ты никогда не сможешь этого сделать. Никогда! Ты как трамвай по рельсам всю жизнь живешь! И никуда с этих рельсов не свернешь! Не способна ты ни на что! Не способна на поступок. Потому что ты свиноматка! Только рожать и способна. Сколько там у тебя поросят народилось? Пять хряков? Теперь еще одна хрюшка! Твой удел – плодиться! Свиноматка ты старая!
АНЖЕЛА. Замолчи! Замолчи! Или я… Или я…
ЛЕНА. Что ты? Что ты можешь-то? Ни-че-го! А вот я смогу! Смогу убить тебя! Раз, два – и готово! Расстричь тебя на куски! Четвертовать! Или ты сомневаешься, что смогу? Сомневаешься? Не веришь?
Лена хватает ножницы и надвигается на Анжелу.
АНЖЕЛА. Аааа! Помогите! Спасите! Убивают!
В кроватке плачет ребенок.
Лена вдруг резко поворачивается к кроватке и идет к дочке. Она склоняется с ножницами над кроваткой…
И вдруг замирает, глядя дочке в глаза. Ребенок перестает плакать.
Анжела убегает. В палату врывается полицейский.
Конец