Ширь иметя
псевдоисторическая реконструкция
Действующие лица:
Николай Петрович Шереметев, граф, 37 лет
Параша Жемчугова, крепостная актриса, 19 лет
Яшка, слуга
Усадьба Кусково. Кабинет графа Шереметева.
Граф полулежит на кушетке с полотенцем на голове.
Рядом ушат с водой.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. (кричит) Яшка! Яшка! Сукин ты сын!
Я ш к а. Иду, иду, барин.
Входит Яшка, снимает полотенце с головы графа, опускает его в ушат, выжимает и снова кладет на лоб графу.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Уфф! Хорррошоооо!
Я ш к а. Рассольчика, барин? Или водички родниковой?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Поди отсюда прочь!
Яшка уходит. Через некоторое время граф снова его зовет.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Яшка! Яшка! Поди сюда! Горячо мне, как горячо!
Возвращается Яшка и снова меняет полотенце графу.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Уфф! Хорошо-то как!
Я ш к а. Крепостные актрисы к вам на прием просятся, барин. Уже вторую неделю как. Устал гнать со двора.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Скажи – болею.
Я ш к а. Что тут говорить… Вся усадьба видит, как болеете. Каждый день – гости! То балы, то охота.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Никого видеть не желаю! Не желаю! Вот, что им передай!
Я ш к а. Горбунова дочь уверяет, что её видеть пожелаете. Слезно просит доложить о ней. Что ответить? Пусть завтра придет?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Параша, что ли? Пусть сейчас заходит.
Яшка уходит, через некоторое время входит Параша.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Параша? Параша! (вздыхая) Ох! Ох!
П а р а ш а. Да, барин. Плохо вам? Мне в другой раз заглянуть?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Иди сюда, Парашенька!
Параша несмело делает несколько шагов.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Ближе! Ближе!
Параша делает еще шаг к барину.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Еще ближе!
П а р а ш а. (испуганно) Я завтра загляну, барин.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Ты мне сейчас нужна! (протягивая полотенце) На, Параша! Намочи водицей холодной!
Параша мочит полотенце в ушате и кладет на лоб графу.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Уфф! Хорррошоооо! Как хорошооо, Параааша! (кричит) Яшка! Яшка! Яшка-плут! Налей Параше браги!
П а р а ш а. Не хочу я браги, барин. Я по делу пришла.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Вот как! По делу, говоришь?
П а р а ш а. По делу.
Входит Яшка с брагой.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. У меня вон дел навалом – целый стол! Кому прошение подписать, кому согласие сургучом закрепить. Если по делу, то поди прочь, Параша! Желаю нынче только бездельничать! И бражничать!
Я ш к а. Браги желаете, барин?
П а р а ш а. (направляясь к выходу) Мне завтра заглянуть?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Стой! Говори, так и быть. Что у тебя? А ты, Яшка, прочь пошел!
Я ш к а. Как велите, барин.
Яшка уходит с брагой.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Брагу-то оставь! Вот олух! Помру теперь из-за него. Говори быстрей, Параша, с чем пришла! Пока голова не раскололась на части.
П а р а ш а. За театр прошу. Беда с театром!
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Беда?! А что за беда с театром?
П а р а ш а. Большая беда! Погибает театр! Спектаклей не даем, уроков не получаем, ролей новых не учим, костюмов не шьем, декорации пылятся… Аглицкое сукно для новой оперы порезали на подстилки гончим.
Николай Петрович встает с кушетки и отбрасывает полотенце.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. (перебивая) А я уж думал – пожар, грабеж или еще что серьезное приключилось! Эка беда – спектаклей не даем! Что такое спектакль, Параша? Вот что такое спектакль? Ответь! Могу я за тебя ответить. Спектакль – выдумка! Враньё! Актеры – лжецы: в каждом слове – ложь. И зрители – лжецы: врут, что им верят. В ладоши хлопают, корзины с цветами шлют. За что аплодисменты, за что цветы? За дешевое кривлянье, за бессмысленные экивоки! Сплошь подстава, обман, бутафория!
П а р а ш а. Неправда, барин. Вы же сами театр любите.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Да мало ли что я люблю! Я вот и брагу люблю! Однако ж, браги ты не желаешь со мною пить.
П а р а ш а. (не слушая) Вы же сами на все спектакли ходили и других господ водили. В театре – тайна! И красота! В театре – чистые чувства! В театре – жизнь! В театре больше жизни, чем…
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Какая там жизнь, Параша? Какую жизнь вы сыграть можете, если сами этой жизни не видывали. Живете у меня, как у Христа за пазухой. От работы освободил, от злопыхателей оградил. Одно название, что крепостные. И кров теплый, и стол отдельный. Только пойте, только танцуйте! Где тут жизнь?! Поди, Параша, на кухню или в портомойню, вот там жизнь – у кухарок и прачек. Поди в кузницу или на конюшню, вот там жизнь – у кузнецов и конюхов. Да что я тебе объясняю, у тебя отец – кузнец! С горбом во всю спину! В его горбе больше жизни, чем в целом театре нашем! Ведь жизнь – не танец, а ползание на коленях! Жизнь – не песня, а вой или рёв от слабости своей, от беспомощности и отчаяния. Когда тебя рылом в грязь тыкают, а ты сплюнешь эту смрадную жижу, отряхнешься и улыбаешься. Улыбаешься не потому, что смешно, а Богу назло! Понимаешь, Параша? Богу назло! Что он там уготовил тебе, какое испытание? Ну! Давай! Посмотрим еще – кто кого!
П а р а ш а. Что вы говорите?! Побойтесь Бога, барин.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Пусть он меня боится, Параша! Богу-то всё равно на дела наши хорошие, на души и чувства наши. Вот отца моего к себе прибрал. За что? За что, Параша? Подлецы живут, а честные люди гибнут. Чистые люди гибнут! С грязью смешиваются. (кричит) Яшка, неси брагу! Яшка!
П а р а ш а. Не надо браги, барин.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Надо, Параша! Надо! (кричит) Яшка, где моя брага? (вздыхает) Тяжко мне что-то. Голова словно колокол, боль ударяет, а она гудит, отзывается….
Входит Яшка с брагой. Николай Петрович осушает кружку и наливает Параше. Та делает только несколько глотков. Николай Петрович допивает за неё. Яшка сливает капли из пустой кружки в ладонь и выпивает слитые остатки из ладони.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Ооо! Легче стало. Давно надо было кружку осушить. Прям крылья за спиной выросли. (Параше) Распускаю я театр, Параша. Распускаю! Кончено с театром. Отныне кончено!
П а р а ш а. Как же это так, барин? Распускаете? Кончено? А я жизни своей без сцены не мыслю.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Зачем тебе, Параша, сцена? Приходи – пой для меня и гостей моих! Этого довольно. Завтра после охоты арии твои и послушаем.
П а р а ш а. Я не только за себя прошу.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. За кого еще?
П а р а ш а. За всех. За оркестр, за хор, за балет, за художников, за гримеров, за костюмеров… И за лучших ваших актрис – за Софью Изумрудову, за Агафью Сапфирову, за Матрёну Малахитову, за Марфу Сердоликову, за Татьяну Гранатову…
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Остановись, Параша! Слышать не хочу фальшивых имен этих! Какие к черту изумруды да малахиты? Софья не Изумрудова, а Криворотова, а Матрёна не Малахитова, а Неустроева! Татьяна не Гранатова, а Шлыкова! Кто там еще?
П а р а ш а. Вы же сами, барин, всем актрисам новые фамилии придумали.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Придумал, но что толку с того? Вот ты, Параша, какую фамилию носишь? Жемчугова? А Яшка тебя опять горбуновой дочкой назвал. Как тебя, Прасковья Жемчугова, в народе кличут? Парашей Горбуновой и кличут. Народ не обманешь. Нет им никакого интереса, что у тебя сценическое имя Жемчугова! Горбунова ты! Была и осталась! Горбунова дочка! Вот тебе правда и вот тебе театр! Где жизнь и где фальшь?
П а р а ш а. Вам имена менять захотелось, барин. Не наша это воля.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Мне. Только за вашей драгоценной фамилией по-прежнему скрывается пустота, ничто – крепостная девка. Крепостная русская девка. Вот Яшку назови Сигизмундом! От нового имени не быть ему королем. Останется он таким же прохвостом Яшкой!
Я ш к а. (хохоча) Какой же из меня Сигизмунд, барин?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. (не обращая внимания на Яшку) Ты по-французски в опере поешь. А понимаешь, о чем поешь, Параша? Хоть одно слово понимаешь? Кроме «mon amour» и «je t’aime»?
П а р а ш а. Много слов понимаю. Вы же сами учителей французского для нас нанимали. А какие не понимаю, те чувствую слова, барин. Сердцем своим пою. Душой своей танцую.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. За это я тебя и люблю, Параша. Завтра на охоту гости ко мне прибудут. Закачу пир горой! Будешь петь для нас и плясать. Не хочу театра, хочу только на тебя смотреть!
П а р а ш а. (с упреком) Деньги льются на балы и охоты, на пьянки и гулянки, а лучше бы на театр, на искусство!
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Денег у меня много, Параша! Нашла чего жалеть! Пусть льются! Знаешь откуда моя фамилия пошла? От «ширь иметя»! Широкая душа у нас, у Шереметевых! Ширь мы иметя! Широкая русская душа!
П а р а ш а. Неправильно это. Несправедливо. (чуть не плача) Умоляю вас, барин родненький, пожалейте театр наш, не губите дело наше, всю жизнь свою мы ему отдали, не губите, просите взамен, что пожелаете…
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Ну что ты заладила – театр да театр! На кой он чёрт нужен! (грубо) Могу попросить, что пожелаю! Пожелаю, чтобы ты разделась! Раздевайся, Параша! Если театр жалеешь. Скидывай с себя платье! (Яшке) А ты, Яшка, отвернись, не смущай девку!
П а р а ш а. (после паузы) Прямо тут? Для спасения театра?
Николай Петрович кивает. Яшка отворачивается.
Параша раздевается, остается в белье.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Разделась, значится? Смелая! А теперь полезай на стол. Полезай на мой стол, Параша!
П а р а ш а. (робко) Зачем же на стол? Шутите? Места нет на столе.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. А что тут? Бумаги? Это сор! Скинем их прочь! Ни одна бумажка ножек твоих не стоит!
П а р а ш а. За что вы так со мной, барин?
Николай Петрович скидывает бумаги со стола на пол.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Полезай на стол, Параша! Кому говорю!
П а р а ш а. Зачем, барин?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Глупых вопросов не задавай! Затем, чтоб театр спасти!
Параша залезает на стол. Николай Петрович аплодирует.
Яшка наблюдает за происходящим.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Танцуй, Параша! Танцуй и пой! Я твой зритель! Я же тебя в театр привел. Сколько тебе тогда было? Одиннадцать лет? Только я в твой талант поверил! И теперь я в ответе за тебя до конца! Танцуй для меня, Параша!
П а р а ш а. Смеешься ты надо мной, барин.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Смеюсь! Это же театр! Для чего он создан? Чтобы развлекать. Развлекай меня, Параша! Не за себя развлекай, а за всех, за кого просить пришла! За Изумрудову и Малахитову развлекай!
П а р а ш а. Разве ж можно на столе танцевать?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Тебе можно всё! Танцуй, Параша! Кому говорю! И пой! Пой! Сыграй мне несчастную Люсиль! Или лучше – сыграй страстную и смелую Элиану! Обожаю эту оперу!
П а р а ш а. Это же героическая опера, барин…
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Какая к черту разница!
Параша пытается сделать несколько па, напеть мелодию. Потом срывается и закрывает лицо руками.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Яшка, а ну танцуй с Парашей! Чего уставился? На вождя самнитян Парменона ты явно не тянешь. Изобрази простого раба, служи Элиане! Ну же! Служи Элиане!
Я ш к а. Отчего же не сплясать!
Яшка начинает кривляться.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Разденься сначала, Яшка! Голышом танцуй! К чему на твои обноски смотреть? Прочь одежду! Танцуй, в чём мать родила!
Я ш к а. Я и голышом могу! Если браги нальете.
Яшка начинает раздеваться.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Браги на всех хватит! А балалайка где? Ну-ка, Яшка, беги за балалайкой!
Я ш к а. Бегу, барин, бегу!
Яшка убегает за балалайкой.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Плохо ты театр спасти хочешь, Параша! Танцуй, кому велено! И пой! Твой ангельский голос слышать желаю!
Параша поет по-французски отрывок арии Элианы из оперы Андре Гретри «Les mariages samnites» («Браки самнитян»). Хотя каждая нота ей дается с трудом, Николай Петрович закрывает глаза и наслаждается. Возвращается Яшка с балалайкой.
Параша замолкает. Яшка бренчит на балалайке и кривляется, Николай Петрович начинает хохотать, Параша молча пытается двигаться на столе под балалайку. Яшка собирается забраться на стол к Параше.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Куда полез, окаянный! Ну-ка, пошел отсюда! На столе танцевать только Параше разрешено! А ты прочь! Почему не поешь больше, Параша?
П а р а ш а. Не могу я оперу под балалайку петь.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. (Яшке) Замолчи, Яшка! (Параше) Выпей со мной браги, Параша! (после того, как Параша сделала несколько глотков) Теперь крикни, Параша, что есть мочи: «Бог, иди к черту!» Крикнешь – и спасешь свой театр! Кричи, Параша! (кричит) Бог, иди к черту со своими заповедями и проповедями! Не лезь в нашу грешную жизнь! Никогда! Не мы твои рабы, а ты наш раб! Не верю я тебе больше, Господи! Кричи, Параша!
П а р а ш а. Нет, барин, боюсь я Бога. Не буду такое кричать.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. А как же театр, Параша? (зло) Вот так запросто откажешься от единственного смысла своей никчемной жизни?
П а р а ш а. Вы на Бога обижены. У вас отец помер, вам тяжело, понимаю. Не серчайте на Бога, барин! Бог только лучших раньше срока к себе забирает. И Бог всех любит и всех простит.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Защищаешь Бога? Хотел бы и я себе такую защитницу. Однако, меня ты ругаешь. По разумению твоему я плохой, а Бог хороший? А спроси любого попа в округе, как он относится к театру? К твоему любимому театру! Кощунством назовут попы твой театр, Параша! А тебя – кощуницей!
П а р а ш а. Попы – это ж разве Бог, барин? Мне ли вам об этом толковать? Бог в сердцах наших, в мыслях и молитвах наших. Бог и в театре нашем, в любом искусстве есть Бог. Через искусство Бог дарует людям надежду, веру в лучшее. Он и руководит нами – рукой вашей, голосом моим. Он вам и дает испытание сейчас… Помолитесь за упокой души отца своего. И станет полегче. Будет вам любовь и прощение.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Не станет мне легче от молитвы, Параша. И не нужны мне его любовь и прощенье. Вот как выпью браги – становится легче! И то ненадолго.
Параша слезает со стола.
П а р а ш а. Все люди смертны. Кого раньше забирают, кого позже. Страдание неизбывно, но жизнь на этом не кончается.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. (не слушая) Весь мир им поделен на до и после. На белое и черное, на жизнь и смерть, на добро и зло, на любовь и ненависть, на удовольствие и боль, на рай и ад… А середины нет. Если тебя это устраивает – молись Богу! А меня не устраивает!
Параша одевается. Яшка молча сидит на полу.
П а р а ш а. Может, и поделен. Но не поровну. Добра в мире больше! И любви больше, чем ненависти.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Так и уйдешь ни с чем от меня? Подумай, Параша. Боишься бросить вызов Богу?
П а р а ш а. Что тут думать, барин? Живите, как хотите. Бог вам судья. А не верите в Бога, то пусть совесть ваша судьей будет. Одно только хочу сказать напоследок. Если Бог существует, то отец ваш Петр Борисович всё видит сверху. Всё видит! Как вы живете – видит, как гуляете. И стыдно ему за вас, барин. Ой, как стыдно. Он Шереметевский театр создавал, он силы и душу свою в театр вкладывал, а вы его дело продолжить не можете. Слабости своей потакаете. (поднимая голову вверх) Вот оно как получилось, барин наш, Петр Борисович! Простите сына своего – нерадивого. Не уберег он театра нашего, не смог. Простите! А Бог милостив, Бог – всех простит.
Яшка, повторяя за Парашей, поднимает голову вверх и крестится.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Ты как говорить со мной смеешь, девка?! Или совсем страх потеряла? Имя отца моего не смей трепать всуе! Поняла?
П а р а ш а. Правду говорю, барин. Не извольте гневаться. И раз с театром покончено, велите завтра на кухню прийти. Устройте на работу меня – кухаркой. За вином для вас в погреб бегать я сумею. И любой другой работы не боюсь. Пора мне настоящую жизнь познать, хватит господ песнями и танцами развлекать.
Яшка вдруг начинает снова играть на балалайке и кривляться.
Николай Петрович берет ушат с водой и выливает содержимое на голову Яшке.
Я ш к а. Балалайку замочите, барин, звенеть перестанет.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Молчи, Яшка! Уйди прочь! Ну!
Я ш к а. Брагу же налить обещали…
Н и к о л а й П е т р о в и ч. (кричит) Прооочь!
Яшка собирает свои вещи и убегает.
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Повелеваю тебе, Параша Жемчугова, завтра в полдень прийти! И всей труппе разом. В воздушном театре сбор сделаем. Пусть инструменты загодя настроят. Будем новые пьесы разучивать. Сейчас же оповести народ, Параша. И пусть ноги тебе целуют теперь.
П а р а ш а. Что вы, барин?! Не шутите?
Н и к о л а й П е т р о в и ч. Не до шуток мне сейчас, Параша. Что обещал – сделаю. Добилась своего! Будем дальше любить и страдать на сцене по-настоящему, а умирать понарошку. Как будто смерти проклятой нет.
Конец