(история нисхождения)
Николай Ежов, тот самый Ежов
Антонина Ежова, его первая жена
Гена Хаютина (в девичестве – Фейгенберг), его вторая жена
Иван Москвин, заведующий Организационно-распределительным отделом ЦК ВКП(б)
Софья Москвина, его жена
Исаак Бабель, писатель
Михаил Шолохов, писатель
Серафима Рыжова, секретарь
Сцена первая
Воробушек
Москва. Квартира Москвиных.
Иван и Софья встречают гостей – Николая и Антонину.
СОФЬЯ. Как хорошо, что вы к нам заглянули! Как мило!
ИВАН. Софочка, я давно звал Николая Ивановича в гости… Знакомьтесь! Николай Иванович Ежов!
НИКОЛАЙ. Николай, просто Николай.
ИВАН. Да-да, я помню. Как и договаривались. Вне рабочего пространства просто Николай, а я просто Иван. А супруга ваша по имени-отчеству…
АНТОНИНА. Антонина Алексеевна.
СОФЬЯ. Очень приятно! А я?
ИВАН. А ты просто Софочка.
СОФЬЯ. А Антонина Алексеевна просто…Тонечка!
ИВАН. Кхе-кхе. Просто – Антонина. (Антонине) С вашего позволения? Красивое имя.
АНТОНИНА. Да, лучше просто Антониной.
СОФЬЯ. Давайте же пить чай! Я испекла пирог специально для дорогих гостей!
АНТОНИНА. С начинкой?
СОФЬЯ. А как же! И орешками!
АНТОНИНА. Орешками? Удивительная роскошь в наше время!
СОФЬЯ. Не поломайте зубки!
НИКОЛАЙ. Я буду просто чай. Без пирога.
СОФЬЯ. Полно вам стесняться, Николай Иванович!
НИКОЛАЙ. Просто – Николай.
СОФЬЯ. Полно вам стесняться, «просто Николай»! Вы такой маленький, вам надо больше кушать!
АНТОНИНА. Полно с ним сюсюкаться. Пусть жалеет свои зубки и глотает слюнки! А мне самый красивый кусочек!
СОФЬЯ. Берите пример с Антонины!
Антонина пробует пирог.
АНТОНИНА. Как вкусно! Ммм… И правда орешек попался… Ммм… Греческий?
СОФЬЯ. Грецкий!
АНТОНИНА. Не люблю архаизмов, все-таки правильно называть эти орешки греческими.
СОФЬЯ. Но все вокруг зовут грецкими.
АНТОНИНА. Культура греческая, алфавит греческий, мифология греческая, а орехи – грецкие. Это в корне неправильно!
НИКОЛАЙ. Всем вокруг наплевать на правила. Говорят, как проще.
АНТОНИНА. Не всем. Не обобщай!
СОФЬЯ. Не отвлекайтесь от пирога! Я старалась!
АНТОНИНА. Не поделитесь рецептом, Софья Александровна?
СОФЬЯ. Просто – Софья! А для вас – просто Соня. Рецептов у меня множество! Конечно, поделюсь, это не военная тайна под грифом «секретно»! А в семейной жизни без этого не обойтись! Путь к сердцу мужчины лежит, как известно, через тарелку с супом.
ИВАН. Неправда! Через шампур с шашлыком!
СОФЬЯ. Это у другых мушшшин через шампур! У наших русских богатырей через гороховую похлебку!
НИКОЛАЙ. И все-таки размер шампура имеет значение.
АНТОНИНА. Коля!
НИКОЛАЙ. Я только поддерживаю беседу.
АНТОНИНА. Ты говоришь гадости! Поделитесь рецептами, Соня, а не хвастайтесь.
СОФЬЯ. Даже не думала хвастаться! У меня большая толстая тетрадочка! Записываю туда все рецепты из всех гостей. Как понравится блюдо, так сразу выпрашиваю у хозяйки рецептик. Записываю карандашиком на любом клочке. А потом дома переписываю себе в тетрадочку.
ИВАН. А клочки с писюльками на полочку складываешь. Вместо того, чтобы выбросить.
СОФЬЯ. Ничего нельзя выбрасывать! Время сейчас такое. Если потеряется тетрадочка, все рецептики можно почитать на моих «писюльках»… Как Иван выражается….
ИВАН. Софочка, подите на кухню, полистайте тетрадочку с рецептами. Нам с Николаем потолковать надо.
СОФЬЯ. Ох уж эти мужчины! Совсем не умеют радоваться жизни. Толковать им надо, вечные дела вершить…
АНТОНИНА. Пойдемте смотреть ваши рецепты!
СОФЬЯ. Зря вы им потакаете, Антонина.
ИВАН. Софочка, пожалуйста, не перечь!
СОФЬЯ. Ухожу-ухожу. Секретничайте на здоровье!
Жены уходят на кухню.
ИВАН. Почему вы отказались от пирога? Сомневаетесь в кулинарных способностях моей жены?
НИКОЛАЙ. Что вы! Как можете, Иван Михайлович!
ИВАН. Просто – Иван.
НИКОЛАЙ. Ах да, Иван. Даже не думал сомневаться. Вот – на Тонином блюдце остались кусочки, хотите – съем? (собирает крошки с блюдца и кладет в рот) Очень вкусно!
ИВАН. Кто бы сомневался!
Иван вдруг начинает смеяться.
НИКОЛАЙ. Что здесь смешного…
ИВАН. Да так…
НИКОЛАЙ. Поделитесь, я тоже хочу посмеяться.
ИВАН. Обещайте, что не обидитесь.
НИКОЛАЙ. Так и быть.
ИВАН. Моя жена зовет вас воробушком. Между нами… Только не обижайтесь, вы обещали. За ваш небольшой рост… И сейчас, когда вы собирали крошки с тарелки, мне это вспомнилось… Клевали крошки, как воробей. Настоящий воробушек! Жаль, Софочка этого не видела. Она бы тоже посмеялась. Очень смешно…
НИКОЛАЙ. Да, очень.
Оба смеются.
ИВАН. Надеюсь, вы не обиделись?
НИКОЛАЙ. Нет, что вы…
ИВАН. Воробушек – это же по-доброму…
НИКОЛАЙ. По-доброму, да…
ИВАН. Вы понимаете, что я пригласил вас сегодня не просто так.
НИКОЛАЙ. Конечно, понимаю.
ИВАН. Я хочу услышать ответ.
НИКОЛАЙ. Разве он может быть отрицательным?!
ИВАН. Вот и договорились. Пора воробушку становиться орлом! Расправлять крылышки!
НИКОЛАЙ. Хищная птица.
ИВАН. Это вам не крошки клевать с тарелки жены.
НИКОЛАЙ. Орлы любят мясо.
ИВАН. Живое мясо.
Возвращаются жены.
СОФЬЯ. Мы вернулись! Слишком вам весело без нас.
АНТОНИНА. Да-да, мы слышали ваш смех, тоже хотим посмеяться.
ИВАН. Ох уж эти женщины!
СОФЬЯ. Девушки!
ИВАН. До седой головы девушки?
СОФЬЯ. И при седой голове – тоже девушки.
ИВАН. Женушки.
СОФЬЯ. От муженьков слышим.
ИВАН. Давайте немножко пригубим за знакомство. Трофей из винного погреба самого Диониса.
СОФЬЯ. Пьянству – бой! Мы так не договаривались.
ИВАН. Обстоятельства изменились. Николай, поддержите?
НИКОЛАЙ. С удовольствием.
СОФЬЯ. Что у мужчин за талант – каждую встречу превращать в пьянку?
ИВАН. Это не пьянка, Софочка. Мы только по рюмочке за новую страницу в жизни Николая. Принеси огурчики. Антонина, вы с нами?
Софья уходит, возвращается с огурцами.
АНТОНИНА. Немножко можно.
НИКОЛАЙ. Нет, тебе нельзя.
АНТОНИНА. Отчего же?
ИВАН. Пусть выпьет рюмочку, не ограничивайте девушку, Николай.
НИКОЛАЙ. Девушки они до замужества, теперь это жёны.
ИВАН. Наши жёны – пушки заряжёны! Ну что? За ваше повышение! За новую ступень в карьерной лестнице.
НИКОЛАЙ. Спасибо вам!
ИВАН. Лучшей кандидатуры на эту должность не сыскать. Вы трудолюбивы и исполнительны. И всегда доводите дело до конца. А в наше непростое время надо во всем идти до конца. Без остановок и колебаний, без оглядки. Остановишься – и сам останешься не у дел.
НИКОЛАЙ. Без остановки и колебаний, так и буду.
ИВАН. А так и надо. Без оглядки.
СОФЬЯ. (с пустой рюмкой в руках) А мне?
ИВАН. Вкусные огурчики!
НИКОЛАЙ. Хрустящие.
СОФЬЯ. А мне?
ИВАН. А тебе надо здоровье беречь.
СОФЬЯ. Я тоже хочу выпить трофея Диониса!
НИКОЛАЙ. А что за Денис? Он из нашего ведомства?
ИВАН. Какой Денис?
НИКОЛАЙ. Вы говорите, трофей Дениса.
СОФЬЯ. Диониса. Мы говорим – Диониса.
ИВАН. Денис не из нашего ведомства. Он греческий шпион.
АНТОНИНА. Грецкий шпион!
СОФЬЯ. (веселясь) Выпьем за грецких шпионов!
ИВАН. Тссс… За шпионов пить нельзя! У наших стен тоже есть уши… Просто – за Дениса, выпьем за Дениса.
СОФЬЯ. Отличный тост! За Дениса!
Все смеются и выпивают, кроме Николая.
ИВАН. Антонина, не скучайте!
АНТОНИНА. Вовсе я не думала скучать! С вами невозможно скучать.
ИВАН. Да, со мной не соскучишься. Пойдемте, я покажу вам наш зимний сад.
АНТОНИНА. Зимний сад?
ИВАН. Он самый.
АНТОНИНА. Очень интересно…
НИКОЛАЙ. Актуальная тема. Тоня учится в Тимирязевке!
ИВАН. Значит, вы любите цветы?
АНТОНИНА. Разве их можно не любить…
ИВАН. Идемте!
Иван уводит Антонину.
СОФЬЯ. Вот так всегда.
НИКОЛАЙ. Как всегда? Софья наливает себе и пьет.
СОФЬЯ. Как только выпьет, так на жену не смотрит. Смотрит на других женщин.
НИКОЛАЙ. Не берите в голову, Иван просто покажет Тоне ваш зимний сад.
СОФЬЯ. Ага, и погладит её мягкий зад.
НИКОЛАЙ. Не придумывайте. Это оскорбительно. Она замужем.
СОФЬЯ. Не придумываю. Он тоже женат. Но что это меняет? Нет у нас никакого зимнего сада. Герань, декабрист да карликовый фикус. Еще столетник. (через паузу) Что они там смотрят так долго? Зимний сад, которого нет?
НИКОЛАЙ. Значит, есть. Зимний сад есть. Тоня любит все растения… Даже обычную травку, подорожники и одуванчики… И после окончания Тимирязевки планирует поступить в аспирантуру…
СОФЬЯ. Не сад, а зад есть. Привлекательный зад у вашей жены. Не верите? Сходите – проверьте. А что тут такого? Проверьте! Это же ваша жена! Вступитесь, если что! Не можете? Не можете. Вот и я не могу. А надо бы пойти – и застукать! Но я не могу, понимаете? Налейте мне еще! Или я прямо так…
Николай подходит к Софье, отбирает бутылку, гладит её по голове, утешая. Софья уворачивается.
СОФЬЯ. Я не кошка, не гладьте меня по голове.
НИКОЛАЙ. (с усмешкой) А где погладить? Где вас погладить?
СОФЬЯ. По зимнему заду.
НИКОЛАЙ. Понял. Всегда готов.
Николай гладит Софью по спине и чуть ниже. Софья отводит руку Николая, но он настойчиво продолжает.
СОФЬЯ. Вы не так поняли… Я не это имела в виду… Оставьте меня! Я буду кричать!
НИКОЛАЙ. Не будете. Вам же этого хочется… Мы же должны отомстить… Мы же должны…
СОФЬЯ. (кричит) Ваааня! Ваааня!
Николай в испуге отстраняется.
Сцена вторая
Лисьи шаги
Ведомственный санаторий в Сочи. Танцевальная площадка. Играет патефон. Танцуют пары. Николай сидит на лавочке. Неожиданно появляется Гена.
ГЕНА. Скучаете?
НИКОЛАЙ. Не совсем. Отдыхаю.
ГЕНА. Потанцуем?
НИКОЛАЙ. Кто?
ГЕНА. Мы.
НИКОЛАЙ. Мы – что?
ГЕНА. Можно вас пригласить на танец?
НИКОЛАЙ. Меня?
ГЕНА. Ну да, вас.
НИКОЛАЙ. Но я не умею.
ГЕНА. Танцевать не умеете? Не верю.
НИКОЛАЙ. Фокстрот не умею. Это же фокстрот.
ГЕНА. Я вас научу.
НИКОЛАЙ. Боюсь, я необучаемый в этом…
ГЕНА. Нет необучаемых партнеров, есть не умеющие обучать танцовщицы. А это совсем не про меня. Вот смотрите, как танцуют другие. Думаете, они правильно танцуют? Черта с два! Они танцуют, как умеют. А я обучалась фокстроту в Лондоне, танцевала фокстрот в Берлине, я знаю – как правильно. Ну что, решились? Учимся? Танцуем?
НИКОЛАЙ. Давайте попробуем. Вы быстро разочаруетесь.
ГЕНА. Под сочинскими пальмами сложно разочароваться в чем-либо.
Николай выходит на танцевальную площадку. Чтобы не мешать остальным, они обучаются танцу с краю площадки.
ГЕНА. Обнимите меня.
НИКОЛАЙ. Что?
ГЕНА. Обнимите меня. Так надо для танца.
НИКОЛАЙ. Пожалуйста. С удовольствием.
ГЕНА. Полегче, понежнее. Просто положите мне руку на спину.
НИКОЛАЙ. Все-таки обнять или просто положить руку на спину? Так?
ГЕНА. Почти. Начнем?
НИКОЛАЙ. Что?
ГЕНА. Танцевать.
НИКОЛАЙ. Вы обещали научить.
ГЕНА. Учу! Расслабьтесь! Фокстрот – это лисьи шаги! Обычные лисьи шаги. Медленно, медленно, быстро, быстро. Носок, носок, пятка, пятка… Крадемся, крадемся, нападаем, нападаем.
НИКОЛАЙ. На кого нападаем?
ГЕНА. А на кого нападают обычно лисицы?
НИКОЛАЙ. На мышей, на птенцов, на зайцев… На что-то маленькое и живое… Хотя и падалью не брезгуют.
ГЕНА. Вообще, фокстрот – это брачный танец лис.
НИКОЛАЙ. Вот как? Прямо-таки брачный? То есть нападают друг на друга?
ГЕНА. Лисицы встают на задние лапы и танцуют, танцуют, танцуют… Медленно, медленно, быстро, быстро…
НИКОЛАЙ. Несколько лисиц сразу танцуют? Или парами? Почему эти танцы называются брачными? Того, кто лучше танцует, выбирают себе в качестве партнера для продолжения потомства?
ГЕНА. А вот и не угадали! Лисы сначала выбирают партнера, а потом уже приглашают на брачный танец! Если они затанцевали, значит, оба уже согласны!
НИКОЛАЙ. Оба уже согласны?
ГЕНА. Да, так и есть.
НИКОЛАЙ. На всё согласны?
ГЕНА. На всё!
НИКОЛАЙ. А если один из партнеров уже состоит в браке?
ГЕНА. Это вы про себя? Придется развестись! Раз брачный танец был, уже не отвертеться!
НИКОЛАЙ. Представляю себя желанным самцом лисицы!
ГЕНА. Лучше думайте о танце!
НИКОЛАЙ. У меня получается?
ГЕНА. Честно сказать?
НИКОЛАЙ. Соврите.
ГЕНА. Вы изумительный партнер!
Гена и Николай перестают танцевать.
НИКОЛАЙ. Может, познакомимся? А то брачный танец станцевали, на всё уже согласны, а я даже не знаю вашего имени…
ГЕНА. Евгения! Друзья зовут меня Геной.
НИКОЛАЙ. Николай. Приятно с вами познакомиться, Гена. Мужское имя будто… Но вам идет… Как вас занесло сюда, в Сочи? Вы из Москвы? Кем работаете? Вам ведь, сейчас угадаю, не больше 25?
ГЕНА. Я на допросе? Вы с Лубянки?
НИКОЛАЙ. А вы еврейка? Отвечать вопросом на вопрос…
ГЕНА. Выстрел в яблочко! Еврейка! Что вы имеете против нашей талантливой нации? Урожденная Суламифь Соломоновна Фейгенберг, после первого замужества Евгения Хаютина, после второго – Гладун! Запротоколируйте, сделайте милость!
НИКОЛАЙ. Смешно. Вы слишком молоды, чтобы дважды выйти замуж? Сочиняете прямо на ходу.
ГЕНА. А что мне еще остается делать. Брачные танцы ко многому обязывают.
НИКОЛАЙ. Но кроме шуток, откуда вы и кем работаете?
ГЕНА. Работаю в Москве в газете «Крестьянская жизнь». Слышали про такую? А вы откуда?
НИКОЛАЙ. А я из Орграспредотдела ЦК ВКП(б). Инструктор.
ГЕНА. Звучит многообещающе!
НИКОЛАЙ. Достойный кандидат для брачных танцев?
ГЕНА. Нет, фокстрот вам не одолеть…
НИКОЛАЙ. Ходить по-лисьи не умею.
ГЕНА. Но если усердно учиться… Если посещать школу бальных танцев Соломона Пляра…
НИКОЛАЙ. Что за школа?
ГЕНА. Не слышали эту одесскую песенку?
НИКОЛАЙ. Не удосужился.
ГЕНА. (поет ) Это школа Соломона Пляра, Школа бальных танцев, вам говорят. Две шаги налево, две шаги направо, Шаг вперед и два назад.
НИКОЛАЙ. Смеетесь надо мной?
ГЕНА. Ничуть! Просто смеюсь, не над вами! Хотите, сменим пластинку? На фокстроте клином свет не сошелся. И просто потанцуем. Умеете заводить патефон?
Гена и Николай меняют пластинку в патефоне. Несколько танцующих недовольно шикают. Звучит быстрая музыка.
ГЕНА. Ну что, танцуем?
НИКОЛАЙ. Я помню, что для начала вас надо обнять?
ГЕНА. Нет, это в фокстроте, тут не обязательно.
НИКОЛАЙ. А мне этот момент нравился больше всего!
ГЕНА. Танцуйте, Николай, не отвлекайтесь!
НИКОЛАЙ. А как же брачные игры?
ГЕНА. Вы женаты!
НИКОЛАЙ. И что?
ГЕНА. Вы не любите свою жену?
НИКОЛАЙ. Теперь мне кажется, что нет… Если бы стоял выбор, кого пригласить на брачный танец, выбрал бы вас.
ГЕНА. Танцор из вас никакой.
НИКОЛАЙ. Спасибо за честность.
ГЕНА. Хорошие танцоры обычно – хорошие любовники!
НИКОЛАЙ. С этим я бы поспорил!
ГЕНА. Знаете, с кем я любила танцевать фокстрот?
НИКОЛАЙ. С кем же?
ГЕНА. С Исааком Бабелем!
НИКОЛАЙ. Он из нашего ведомства?
ГЕНА. Нет, он из другого ведомства, он писатель! Известный писатель! Неужели не слышали?
НИКОЛАЙ. Вы с ним жили?
ГЕНА. Я с ним танцевала!
НИКОЛАЙ. Брачные танцы?
ГЕНА. Да, лисьи шаги. Когда-нибудь я открою в Москве литературный салон. Чтобы по вечерам танцевать с писателями фокстрот!
НИКОЛАЙ. Только с писателями?
ГЕНА. В первую очередь – с ними!
НИКОЛАЙ. Могу помочь вам в этом?
ГЕНА. Вы не танцор!
НИКОЛАЙ. Могу помочь… открыть литературный салон.
ГЕНА. Но что вы смыслите в литературе!
НИКОЛАЙ. Зато я смыслю в женщинах! Вы уникальная, и я готов вам во всем помогать. А танцевать я обязательно научусь!
ГЕНА. Приятно слышать. Умеете угодить девушке! Любая помощь мне нужна! А сейчас очень хочется выпить. Поможете мне хотя бы в этом, инструктор?
НИКОЛАЙ. У меня в номере есть кое-что интересное в этом плане…
ГЕНА. Тогда – в номера! Идем в номера!
Танцующие снова и снова заводят патефон. Звучит фокстрот. Гена и Николай уходят.
Сцена третья
Женечкин салон
Квартира Ежова. Николай передвигает мебель, Гена руководит.
ГЕНА. Надо больше пространства! Убираем лишнюю мебель! Чтобы расставить стулья и посадить чтецов!
НИКОЛАЙ. Зачем много чтецов? Пусть сам писатель читает. Один стул – один чтец.
ГЕНА. Ну, милый, это же пьеса. Будем читать по ролям. Драматурга усадим напротив, рядом со зрителями!
НИКОЛАЙ. Это уже не читка, а мини-спектакль какой-то получается. Раньше тебе не мешала мебель! Сколько тут встреч и чтений уже прошло… Городская квартира – не театр все-таки.
ГЕНА. Места хватит, квартира огромная. Раньше мы не читали пьесы, только стихи и прозу! А пьеса – это совсем другое! Мешает только крупная мебель. Крупную мебель прочь! В другую комнату! Или раздвинуть по углам! И стульев надо побольше. Попросим у соседей на один вечер. Думаю, что дадут. Я пригласила уйму народа. Просто уйму! И это известные люди! Очень известные!
НИКОЛАЙ. Скоро закончится обеденный перерыв! Давай решать побыстрее!
ГЕНА. Это я виновата, что задумала читку в последний момент… Но Бабель так редко бывает в Москве! Надо пользоваться случаем. Теперь из-за меня ты останешься голодным…
НИКОЛАЙ. Перекушу на бегу. Мне много не надо.
Двигают мебель. Стук в дверь.
ГЕНА. Стучат!
НИКОЛАЙ. Странно, что не звонят… Кто-то чужой…
ГЕНА. Кто там? (открывая дверь) Исяяяя! Исяяя!
Входит Исаак Бабель. Гена кидается ему на шею.
НИКОЛАЙ. Гена, будь скромнее при живом-то муже…
ИСААК. Так вы женаты?
НИКОЛАЙ. Собираемся. Пока только помолвлены.
ГЕНА. Смотри, какой мне перстень подарил будущий муж!
ИСААК. Раз пока не женаты, можно еще пообниматься. (снова обнимает Гену) Как же я по тебе соскучился, Женечка!
ГЕНА. Ися, дорогой мой!
НИКОЛАЙ. Предлагаю познакомиться для начала.
ИСААК. Исаак Эммануилович.
НИКОЛАЙ. Николай Иванович.
ГЕНА. Коля, это Исаак Бабель! Писатель! Я тебе о нем много рассказывала! Это его пьесу мы будем читать сегодня в нашем литературном салоне!
НИКОЛАЙ. Я уже понял. Жаль, не смогу присутствовать лично. Увы, работа. Но мысленно буду с вами.
ИСААК. Слушать пьесы – это тоже непрестанная работа ума. Как и читать. Всё-таки основное предназначение драматургии – быть основой для спектакля, служить театру. Поэтому пропустив нашу читку, вы избежите излишнего перенапряжения умственной мышцы и только.
ГЕНА. Ну не придумывай, Ися! Не надо пугать Коленьку. Слушать пьесы – удовольствие!
НИКОЛАЙ. А что за пьеса? Интересная?
ИСААК. «Закат». Слышали про такую?
ГЕНА. Её играли на сцене больше 20 раз!
НИКОЛАЙ. На какой сцене?
ИСААК. Во втором МХАТе! У Михаила Чехова. Режиссер Сушкевич.
НИКОЛАЙ. Никогда не был там.
ГЕНА. Да, Коля в этом смысле очень тёмный!
НИКОЛАЙ. В каком смысле?
ГЕНА. В смысле походов в театр и просмотра главных столичных премьер.
НИКОЛАЙ. Не до развлечений.
ИСААК. Вы ничего не потеряли. Пьесу мою Репертком урезал на свое усмотрение, а по сути обескровил, удалив не только отдельные фразы, но и важную сцену в синагоге. Там звучат ключевые диалоги героев. Хорошо, что совсем не запретили. Сейчас многое запрещают. Никакой свободы слова.
НИКОЛАЙ. Занятно. О чем пьеса?
ГЕНА. Про одесских евреев! Про блатного «короля» Беню Крика! Про бандитов-налётчиков! Про биндюжников!
ИСААК. Это если формально. А на самом деле пьеса о жизни, о выживании, о человеческих ценностях и прочем.
ГЕНА. Это очень смешная пьеса! Очень! И очень колоритная, яркая, сочная! А в Реперткоме ничего не понимают в искусстве! Скажи, Ися!
НИКОЛАЙ. А спектакль еще идет в театре?
ИСААК. Нет, сняли уже. Меньше года шел. К сожалению.
НИКОЛАЙ. Кто велел снять?
ИСААК. Зрители не приняли, мне так объяснили. Зритель не хочет думать, хочет развлекаться. Поэтому репертуар корректируется под вкусы зрителя. Репертуар творят кассовые сборы. Это раньше театр просвещал, теперь развлекает.
НИКОЛАЙ. Нет, кто-то велел. Кто-то распорядился снять с репертуара. Просто так спектакли не снимают… Ведь сколько денег затрачено на декорации, на костюмы… И вдруг – сняли. Меньше года – это не срок жизни спектакля… Давайте-ка отложим читку. Я наведу справки о пьесе.
ГЕНА. Какие справки? Какие такие справки? Вот автор пьесы – спрашивай из прямого источника! Отложить уже невозможно! Я позвала гостей! Придут Михоэлс, Утесов, Кольцов, Чкалов…Все хотят послушать пьесу без сокращений. Без купюр! В оригинале!
НИКОЛАЙ. Гена, я наведу справки, а потом устроим читки. Не спорь. Так будет лучше.
ИСААК. Завтра я уезжаю из Москвы, вернусь только через несколько месяцев.
НИКОЛАЙ. А мы никуда не спешим. Почитаем через несколько месяцев. Мы всегда планируем литературные встречи заранее.
ГЕНА. Мы будем читать сегодня!
НИКОЛАЙ. Нет, мы не будем читать сегодня.
ГЕНА. Кого ты боишься? На читки в простой квартире не требуется разрешения Реперткома.
НИКОЛАЙ. У нас не простая квартира.
ИСААК. Я не хочу, чтоб вы ссорились из-за меня. Можно сегодня почитать мои рассказы. Одесские рассказы. У меня есть рассказ «Закат», на его основе я потом и написал пьесу.
НИКОЛАЙ. Сегодня ничего читать не будем. Мне нужна дополнительная информация.
ГЕНА. Как это не будем?! Как это не будем?! Я хозяйка литературного салона! И я сама решаю, что мы читаем, а что не читаем!
ИСААК. Женечка, не стоит так горячиться из-за обычной читки.
НИКОЛАЙ. Дорогой Исаак Эммануилович, убедите Женечку, что мужа лучше слушаться. Или хотя бы слышать. Женечкин салон – это, в первую очередь, моя квартира! И мне не хочется, чтобы читка вашего «Заката» стала закатом для моей карьеры!
ГЕНА. Хорошо. Тогда сегодня же закрываем салон в твоей квартире. Я почему-то по наивности думала, что это наша квартира. Но я ошибалась. Придется мне открыть литературный салон в другом месте.
НИКОЛАЙ. Перед открытием салона мы с тобой договаривались, что будем вместе согласовывать авторов. И читать именно разрешенные цензурой тексты, не растлевающие и не сбивающие с истинного пути русский народ. Ты и так приводила Шолохова, не спросив моего разрешения, а я потом объяснялся по этому поводу с высшим руководством страны.
ГЕНА. Шолохов пока ничего не читал. Он просто мой друг. Приходил в гости. В литературный салон – на общих правах. Или мне спрашивать твоего разрешения – с кем дружить, а с кем – нет?
НИКОЛАЙ. Желательно.
ГЕНА. Черта с два! (показывая фигу) Видел? Смотри! Смотри! Не отводи глаза!
ИСААК. Я, пожалуй, пойду. Рад был увидеться, Женечка. И с вами, Николай, рад был познакомиться. Как приеду в следующий раз в Москву, обязательно свидимся и что-нибудь почитаем. До свидания.
Исаак уходит.
НИКОЛАЙ. Извинись. Извинись сейчас же.
ГЕНА. Не за что. Ты лишил меня хорошего вечера. Ты сорвал мероприятие.
НИКОЛАЙ. Я жду.
ГЕНА. Извини. Доволен?
НИКОЛАЙ. И никогда больше не веди себя так.
Николай уходит. Гена закуривает сигару.
Сцена четвертая
Шибай
Москва. Отель «Национал». Гена «падает» на стул у двери, рядом Михаил.
МИХАИЛ. Мы, казаки, ни перед кем не кланяемся!
ГЕНА. Ну сними, сними, пожалуйста, я натерла себе ноги… И у меня нет сил…
МИХАИЛ. Только если перед красивыми женщинами…
ГЕНА. Льсти мне, льсти!
Михаил снимает с Гены туфли, гладит её ноги, потом берет туфли в руки.
МИХАИЛ. Натерла ноги, потому что кожа плохая, жесткая. Мой отец – шибай, в коже я знаю толк. Это грубая бычья кожа. Она подходит для верхней одежды, командирских полевых сумок или солдатской обуви. Но для нежных женских ножек совсем не годится…
ГЕНА. Да брось их в угол. Ношу, что нравится.
МИХАИЛ. В угол, так в угол!
Михаил кидает туфли в угол. Оба смеются.
ГЕНА. То-то же! Красивых женщин надо слушаться…
МИХАИЛ. Красивых женщин надобно любить!
Михаил поднимает Гену и несет к кровати, Гена вырывается.
ГЕНА. Куда ты меня несешь? Я не хочу спать, я хочу выпить! И вообще – мне надо в душ!
МИХАИЛ. Сначала поспим, потом выпьем!
ГЕНА. Хочу – наоборот! Куда ты спешишь?
МИХАИЛ. Привычка! Всегда спешу, пока не подковали! Знаешь анекдот такой? Бежит заяц, а навстречу ему волк идет: «Ты что бежишь?». Заяц: «Как, что бегу: ловят и подковывают». Волк: «Так ловят и подковывают верблюдов, а ты – заяц!». Заяц: «Поймают, подкуют, тогда докажи, что ты – не верблюд!».
ГЕНА. Ты обещал напоить меня вином допьяна! А не байками кормить!
МИХАИЛ. Обещал – напою! Желание женщины превыше всего.
Михаил достает бутылку и закуску.
ГЕНА. Что это?
МИХАИЛ. Водка!
ГЕНА. А вино?
МИХАИЛ. Вино для хиляков!
ГЕНА. Где же обещанное кубанское вино?
МИХАИЛ. Не довез. Прошу прощения. Но я честно старался – вёз. На Кубани самое вкусное вино.
ГЕНА. Поверю на слово.
МИХАИЛ. Но как его до Москвы довезти?
ГЕНА. Не выпив?
МИХАИЛ. Не угостив попутчиков…
ГЕНА. Именно так?
МИХАИЛ. Привезу в следующий раз! Клянусь! Меня на Кубани любят. Только заеду в станицу, отовсюду гутарят и шушукают: «Сам казак Шолохов пожаловал!» В последний мой приезд виноделы изъявили желание назвать новое молодое вино «Аксиньей». Я возмутился. Это как же будет звучать: «Ты пробовал «Аксинью»?»
ГЕНА. (смеется) «Давай темным вечером попробуем «Аксинью»!»
Михаил достает из рюкзака маленькие дыни.
МИХАИЛ. Вот кубанская «колхозница». Царица кубанской бахчи! Угощаю!
ГЕНА. Почему колхозница?
МИХАИЛ. Так назвали новый сорт дыни, в честь колхозниц, которые их выращивают.
ГЕНА. Аксинью не попробовали, попробуем колхозницу? Нет уважения к женщинам на Руси!
МИХАИЛ. Отчего же! Любим мы колхозниц!
ГЕНА. Пробовать…
Михаил берет две дыни и поставляет к своей груди.
МИХАИЛ. Вот она – настоящая колхозница!
ГЕНА. Вот в чем дело!
МИХАИЛ. Груди русской женщины всегда в почете! Она вскармливает младенцев. Женская грудь – гордость земли русской!
Гена смеется. Михаил разрезает дыню. Протягивает кусок Гене.
ГЕНА. Мммм… Сладкая, сочная.
МИХАИЛ. Дай и я попробую, чтоб рук не марать.
ГЕНА. Так?
Гена берет кусочек дыни в рот, Михаил её целует, взяв кусочек из губ.
МИХАИЛ. И правда – сладкая и сочная.
ГЕНА. Жаль, я не колхозница… Мои груди не столь внушительны…
МИХАИЛ. У каждого свой путь. Ты намного соблазнительнее любой колхозницы! Ну, давай выпьем? Быть добру!
Михаил поднимает стакан с водкой. Чокаются и выпивают.
ГЕНА. Быть.
МИХАИЛ. А теперь – в душ! Чтоб любить друг друга до изнеможенья! Я так этого ждал…
ГЕНА. Подожди, подожди еще… А правда, что сам товарищ Сталин тебя в Москву пригласил?
МИХАИЛ. Истина. Идем в душ, любимая.
ГЕНА. Я боюсь. А если он узнает?
МИХАИЛ. Кто? Карлик твой?
ГЕНА. Тихо! И не только он…
МИХАИЛ. Чтобы это узнать, достаточно посмотреть в глаза наши! Любовь не скрыть! Нечего нам бояться. Ойся, ты ойся, ничего не бойся! Он тебя не тронет, ты не беспокойся!
ГЕНА. Просто совестно мне немного…
МИХАИЛ. Перед кем? Что ты нашла в этом карлике?
ГЕНА. Не надо так. Он иногда бывает хорошим. Иногда…
МИХАИЛ. Вот если бы он плохим бывал – иногда…
Михаил обнимает Гену и ведет в душ.
Сцена пятая
Медовая ловушка
Москва. Квартира Ежовых. Гена спит, входит Николай.
НИКОЛАЙ. Жена! Вставай! Вставай, жена!
ГЕНА. Я сплю.
НИКОЛАЙ. Встречай мужа!
ГЕНА. А муж еще бы позже вернулся!
НИКОЛАЙ. А когда бы не вернулся – встречай! Мужа надо встречать!
ГЕНА. Я хочу спать.
НИКОЛАЙ. А я хочу есть! И пить!
ГЕНА. Ты и так пьяный.
НИКОЛАЙ. Но голодный.
Гена встает, уходит, приносит бутылку, стопку и тарелку с хлебом.
ГЕНА. На.
НИКОЛАЙ. Это всё?
ГЕНА. Хватит с тебя.
Николай выпивает и жует хлеб. Потом снова выпивает и снова закусывает хлебом.
НИКОЛАЙ. Удивительно вкусный ужин. Спасибо, жена!
ГЕНА. Можно я пойду спать?
НИКОЛАЙ. Нельзя.
ГЕНА. Ты слишком жесток со мной.
Николай достает из портфеля бумаги и протягивает Гене.
НИКОЛАЙ. На! Читай!
ГЕНА. Что тут?
НИКОЛАЙ. Читай! Вслух!
ГЕНА. Не буду.
Гена просматривает бумаги и начинает их рвать.
НИКОЛАЙ. Ты жила с Шолоховым?
ГЕНА. (рвет бумаги) Это ложь! Это всё ложь!
НИКОЛАЙ. Ты жила с Шолоховым?
ГЕНА. Я живу с тобой.
НИКОЛАЙ. Ты жила с Шолоховым? Ты ходила к нему в отель? Отвечай!
ГЕНА. У меня литературный салон! Чтобы ко мне приходили известные писатели, мне необходимо поддерживать с ними тесные связи вне наших литературных встреч в салоне. Мы встречаемся, беседуем о литературе, строим планы..
НИКОЛАЙ. Насколько тесные, Гена? Тебе необходимо с ними жить в отелях? Чтобы потом слушать их стишочки и рассказики в литературном салоне? Тебе необходимо раздвигать ноги, чтобы они посещали твой салон? По-другому никак? Ничем другим ты их заинтересовать не можешь?
ГЕНА. Я пошла спать.
НИКОЛАЙ. Ты никуда не уйдешь!
ГЕНА. Зачем тебе это надо?
НИКОЛАЙ. Что это?
ГЕНА. Душить меня своими подозреньями.
НИКОЛАЙ. Это не подозренья, а стенограмма! Это документ! Номер Шолохова прослушивается! Он прослушивался всегда! И это не мой приказ! Ты должна это понимать.
ГЕНА. Но что в этом такого? У нас было литературное заседание!
НИКОЛАЙ. В отеле «Националь»?
ГЕНА. Мы разговаривали о литературе.
НИКОЛАЙ. И это правда. Пять минут действительно о литературе.
ГЕНА. А потом о любви. Литературы без любви не бывает. Что такое «Война и мир» без любви Андрея и Наташи? Что такое «Тихий дон» без любви Григория и Аксиньи?
НИКОЛАЙ. Аксинья, значит? Попробовал Шолохов мою Аксинью… Ты унизила себя и меня, ты понимаешь? Ты жила с Шолоховым! Не абы с кем! А с Шолоховым! Эту стенограмму читал не только я. Понимаешь, о чем я?
ГЕНА. Убей его. Ты же это умеешь.
НИКОЛАЙ. Кого?
ГЕНА. Шолохова.
НИКОЛАЙ. Убить? Убью. Только он меня уже убил. Теперь выстрел за мной, да. Пусть будет два трупа. Ты этого хочешь?
ГЕНА. Только сначала убей всех своих любовниц! И любовников! Ради справедливости! Мне перечислить их по именам? Стенограммы о них нет, но об этом и так все знают! Стенограмма у всего ведомства не на бумаге, а в голове! Перечислить? А я могу! Как там любовники тебя называют? Ежевичкой? Думаешь, я не в курсе?
НИКОЛАЙ. Заткнись!
ГЕНА. А чего ты боишься? Ты сам себя тоже прослушиваешь?
НИКОЛАЙ. Заткнись.
ГЕНА. Я пошла спать.
НИКОЛАЙ. Стоять! Никуда ты не пойдешь. Сначала держи ответ.
ГЕНА. Я всё сказала. Думаешь, мне приятно, когда за мной следит собственный муж? Хочешь – убей. Его или меня, какая разница. Все мы рано или поздно там будем. Половина наших прежних знакомых уже там. Не без твоего участия…
НИКОЛАЙ. Я тебе повторяю – это не мой приказ. Следят не за тобой, а за Шолоховым. Но попалась ты.
ГЕНА. И что?
НИКОЛАЙ. Ты это делала по своей воле?
ГЕНА. Что именно?
НИКОЛАЙ. Ездила в отель?
ГЕНА. А что?
НИКОЛАЙ. Отвечай.
ГЕНА. Не хочу. Не буду.
НИКОЛАЙ. Еще как будешь. Никуда не денешься!
ГЕНА. А если нет? Ты начнешь меня пытать? Как на допросе? Давай, жду. Пытай. Но не забудь потом стенограмму уничтожить! Я могу много лишнего наговорить! Я слишком много знаю, чтоб ты меня пытал!
Николай допивает содержимое бутылки.
НИКОЛАЙ. Лучше бы я умер тогда…
ГЕНА. Когда?
НИКОЛАЙ. Тогда, на войне, когда меня ранили… В 15 году…
ГЕНА. О, вспомнил.
НИКОЛАЙ. А я так хотел жить… Верил в светлое будущее.
ГЕНА. Иди спать. Иначе белая горячка станет твоим светлым будущим.
НИКОЛАЙ. А жизнь – это ловушка.
ГЕНА. Медовая.
НИКОЛАЙ. Помнишь, как в Сочи мы танцевали фокстрот?
ГЕНА. Не помню.
НИКОЛАЙ. Крадемся, крадемся, нападаем, нападаем. Ты это делала по своей воле?
ГЕНА. Что – это?
НИКОЛАЙ. Танцевала со мной.
ГЕНА. Я там со всем санаторием перетанцевала… По своей воле… Что в этом такого? Я просто люблю фокстрот!
НИКОЛАЙ. А почему вышла за меня? За неумеющего танцевать?
ГЕНА. Потому что.
НИКОЛАЙ. У тебя было такое задание? Ты выполняла приказ?
ГЕНА. Чего еще выдумаешь на ночь глядя? Может, ты мне просто понравился? Не рассматриваешь такую версию?
НИКОЛАЙ. И он тебе просто нравится?
ГЕНА. Мне все нравятся. Я не привередливая.
НИКОЛАЙ. Я ведь убью его. И убью тебя. Я всех убью. Думаешь, ты сделала мне больно? Ни капли. Мне просто вас жалко. Жалко убивать. Все эти писатели – враги народа. Что они пишут? Чушь они пишут. Забивают голову трудящимся. Отвлекают от работы, службы партии и Родине. Но почему-то мне жалко их убивать. Писателей особенно жалко… И женщин… Каждая живая тварь имеет право на существованье, не правда ли.
ГЕНА. Так и есть.
НИКОЛАЙ. А кровь не смывает позора.
ГЕНА. Смотря сколько крови.
НИКОЛАЙ. Это верно. Смотря сколько крови.
Сцена шестая
Коллекционер
Служебный кабинет Ежова. Николай смотрит в окно, входит Иван.
ИВАН. Ничего, что я без стука?
НИКОЛАЙ. Я вас ждал. И слышал шаги. Что за срочное дело ко мне?
ИВАН. Так сразу с порога – о делах… Мы же не просто коллеги, мы же друзья…
НИКОЛАЙ. Не люблю тянуть время.
ИВАН. Софочка передает вам привет! И вот еще… Огурчики от Софочки. Те самые.
Иван достает бутылку и банку с огурцами.
НИКОЛАЙ. Серафима! Серафима!
Входит секретарь.
НИКОЛАЙ. Организуй нам стол.
Секретарь выкладывает огурцы на тарелку, достает другую закуску. Открывает бутылку.
НИКОЛАЙ. Спасибо. Можешь идти. Разольем сами.
Секретарь уходит.
ИВАН. Все прелести жизни под рукой.
НИКОЛАЙ. Так зачем же я вам так срочно понадобился?
ИВАН. Сначала выпьем?
НИКОЛАЙ. Можно и выпить.
Иван и Николай выпивают.
ИВАН. Как у вашей Тонечки дела? Слышал, вы разошлись… Закончила ли она аспирантуру?
НИКОЛАЙ. Не интересуюсь жизнью бывших.
ИВАН. Время летит стремительно.
НИКОЛАЙ. Предлагаю перейти прямо к делу.
ИВАН. Слышал, что вы с новой женой взяли ребенка из детдома? Последовали нашему примеру?
НИКОЛАЙ. Можно и так сказать.
ИВАН. Похвально.
НИКОЛАЙ. Обычное дело, если нет своих детей.
ИВАН. Обычное, да. Но очень нужное для страны.
НИКОЛАЙ. А у вас какое дело ко мне?
ИВАН. Не обычное.
НИКОЛАЙ. Я слушаю.
ИВАН. Я прошу у вас помощи.
НИКОЛАЙ. В чем?
ИВАН. До меня дошли слухи, что не угодил я чем-то руководству.
НИКОЛАЙ. Верите слухам?
ИВАН. Нет дыма без огня.
НИКОЛАЙ. Согласен.
ИВАН. Я прошу у вас защиты. Я же много сделал для вас в свое время. Пришел момент, когда вы можете отплатить мне добрым поступком.
НИКОЛАЙ. Выпьем еще?
ИВАН. Выпьем.
Выпивают и закусывают.
НИКОЛАЙ. А чего именно вы боитесь?
ИВАН. Того же, что и все. Я смертный человек.
НИКОЛАЙ. Всё мы смертны. И для каждого из нас уготована пуля.
ИВАН. Что-то же можно еще сделать? Что-то исправить? Я всегда был верен вождю и партии. Всегда. И вы это знаете. Верен, как пес. Никогда не занимался никакой контрреволюционной деятельностью. Сам преследовал и наказывал врагов народа. Николай Иванович! Вы знаете меня, как никто другой.
НИКОЛАЙ. Но коллекцию надо пополнять.
ИВАН. Не понял. Какую коллекцию?
Николай выдвигает ящик стола и достает оттуда пакетики с пулями. Каждый пакетик подписан.
НИКОЛАЙ. Вот! Это пуля из Зиновьева. Это из Каменева. Это из Смирнова. Хотите еще посмотреть? У меня здесь много…
ИВАН. Пули? Не гильзы?
НИКОЛАЙ. Пули. Они самые. Из Смирнова даже две.
ИВАН. Их достали из праха?
НИКОЛАЙ. Вы догадливы.
ИВАН. Николай Иванович! Я относился к вам как к сыну…
НИКОЛАЙ. Ненамного я вас моложе, чтобы записывать в сыновья.
ИВАН. Что-то же можно сделать?
НИКОЛАЙ. Дышать полной грудью и ценить каждый миг. Каждый миг может стать последним. Для нас всех.
ИВАН. Потому что коллекцию надо пополнять?
НИКОЛАЙ. Совершенно верно. Механизм уже запущен. Шестеренки крутятся.
ИВАН. Но надо найти выход. Я хочу жить и служить Родине! Я не хочу умирать врагом народа… Не хочу пополнять коллекцию. Следует бороться с настоящими врагами, а не со мной. Вы же сможете мне помочь? Просто необходимо найти сейчас выход.
НИКОЛАЙ. Серафима поможет вам. (кричит) Серафима! Серафима!
ИВАН. Вот оно как, значит…
Входит секретарь.
НИКОЛАЙ. Помоги найти выход Ивану Михайловичу.
СЕРАФИМА. Пройдемте на выход.
ИВАН. Вот она – благодарность…
СЕРАФИМА. Пройдемте на выход!
Серафима выводит Ивана и возвращается. Начинает убирать со стола.
НИКОЛАЙ. Не убирай ничего. Я допью. Будешь со мной? Выход ему понадобился… А выхода нет. Нет выхода. Или есть? Как думаешь, Серафима? Ну-ка станцуй мне цыганочку с выходом! Давай, покажи, как умеешь! Покажи мне выход!
Николай наливает стопку Серафиме. Выпивают, закусывают. Серафима пританцовывает. Николай обнимает Серафиму, она смеется. Целуются.
Конец